Василий Криптонов - Потерявшие судьбу

— Нам лично без разницы, кто там на троне сидит, — прилежно спорила Милашка. — Развлекайтесь как хотите. Люди испокон веков сами прекрасно управлялись. Деревня, над деревней — староста. В городе — свои порядки, но тоже — сами. Мы чего — много так хотим? Вы нам просто пальцами не тычьте, как жить и чего делать! А если иначе не можете — ну, тогда только воевать и остается.

— А какой смысл в ваших жизнях? — Аммит резко повернулся к собеседнице. — Зачем?..

— А в твоей — какой? — сдвинула брови Милашка. — Что ты свою принцессу воспитывал — и все? Велика заслуга, золотой горшок выносить! Ради этого тебе ящиками кровь таскали? Какую ты пользу людям принес? Что хорошего сделал? Вот то-то и оно, что ничего. Жрал, потому что считал себя в праве, и не задумывался. Даже девчонка эта — всю свою жизнь поломала, чтоб пацана одного спасти. Ребенок! А ты? Тоже мне, мудрец-учитель…

— Ты-то откуда все это знаешь? — изумился Аммит.

Милашка, сбавив обороты, почесала в затылке копьем — Аммита передернуло от этого жеста.

— Удачно спросил… Такое чувство, будто с его кровью пришла память. Ее память. Такое вообще бывает?

— Бывает…

Последние алые прожилки исчезли на углях, и Аммит не стал пережигать дальше мертвую породу.

— Сардат — дурак, — говорила тем временем Милашка. — Но он — свой дурак был. Не психанул бы — шли бы за ним. И Сиера тоже. Вот они понимали, что вампир — это человек в первую очередь. И коли уж выпала такая участь, думать надо, чем ты заслуживаешь право чужую кровь забирать. Чем тебе кто обязан? А ты, Учитель… Ты сейчас сидишь и думаешь, спасать ли Ратканона.

Милашка поднялась, опершись на копье, и сверху вниз посмотрела на Аммита.

— Я вашу братию не так чтоб хорошо знаю, но из того, что слышала… Вампир одинок. И если ты хочешь, как говорил, собрать рядом всех, кто тебе дорог, придется немного перестать быть вампиром. Никто с тобой не останется, если ты просто жрешь. И эта принцесса, хоть я ее и не видела в глаза, пошлет тебя на все четыре стороны.

Аммит открыл было рот возразить, но замер, осененный простым откровением. Кастилос! Кастилос, которому волей Реки досталось опекать Ирабиль, наверняка уже стал ей и другом, и наставником, и много кем еще. Занял место, предназначенное Аммиту. Придется бороться за это место. А значит, Милашка права. Да и сам Кастилос… Теперь, когда нет простой и понятной цели — найти двух детей — что его с ним связывает?

— Постой.

Милашка отошла на несколько шагов, но, услышав тихий голос, обернулась и вскрикнула: Аммит уже стоял перед ней.

— Мне неприятно это говорить, но ты права.

На глазах у изумленной женщины древний вампир опустился на одно колено и склонил голову.

— Все мои страсти исчерпаны, — звучал безжизненный голос. — Я не знаю, ради чего продолжать существование. Я потерял судьбу. Научи меня тому, что умеешь.

— Чему научить? — хрипло спросила Милашка.

— Жить.

Долго они стояли так, множа тишину, не в силах ничего добавить к сказанному.

— Встань, — велела Милашка.

Аммит поднялся. Взгляд его оставался таким же спокойным, как обычно, и женщина мысленно содрогнулась. Перед ней — чистая сила, которую можно куда угодно направить. Страшная сила, признавшая, что утратила волю.

— Помоги нам спасти Ратканона. Вот именно так: ты — нам, а не мы — тебе. Это — наша цель, наш вожак, наша вера.

— Хорошо, — кивнул Аммит. — Но сразу уясните одно: скорее всего, мы там погибнем, не добившись ничего.

— Ну и ладно, — пожала плечами Милашка.

— Прошу тебя — объясни мне вот это «ладно». Это единственное, чего я еще не понял в людях.

Она засмеялась.

— Ох, беда… Да мы, знаешь, все тут судьбу потеряли. А и та, что была — плюнуть и растереть. Если своего не добьемся — зачем жить? Зачем детей плодить? Чудовищ раскармливать только? Умирать не так уж страшно. Жить порой страшнее.

Она видела лишь, как потемнели глаза Аммита, и не знала, о чем он думает. А он вспоминал снежную пустыню и сани с тремя мертвыми телами. Вспоминал, как тогда встал рядом с Кастилосом и шагнул навстречу смерти. Был ли это поступок вампира? Или уже — человека?

— Поднимай всех.

— Что?

— Что слышала. Все, кто способен драться, пусть берут оружие и готовятся выйти через пять минут. Если хотим приготовиться как следует — надо будет бежать. Что встала? Выполнять!

Прежде чем успела сообразить, что делает, сорвалась с места. Именно так отдавал приказы Ратканон — резко, грубо. Не пережевывал сопли, как Варт. Не пытался солгать, глядя в глаза. Каждый бой был как последний. И теперь последний будет таким же, как все остальные.