Василий Криптонов - Потерявшие судьбу

— Вот и прилетели, — вздохнула принцесса, когда экипаж тронулся.

Качаться в темноте на жестком сиденье было не очень приятно. Принцессу быстро затошнило, она сползла на пол. Лежа на спине и глядя вверх, воображала луну и звезды, мягкую траву. Левая ладонь скользит по полу, робко и без особой надежды. Но вот чьи-то пальцы накрыли ее, сжали… Испустив тяжелый вздох, принцесса как будто открыла другие глаза, и — волшебная полянка, освещенная холодным лунным светом, и старое бревно, и приглушенный цокот копыт превратился в пение ручья.

— Ну и что ты натворил? — прошептала И, глядя в глаза единственному родному существу в целом мире.

— Не знаю, — улыбнулся он. — Но ты — здесь.

— Я всегда здесь. Где мне еще быть, — проворчала И, пытаясь сдержать слезы, скрыть смущение. Бесполезно. От него ничего не спрятать. Он видит, как она плачет в глубине души, но не спросит. Потому что знает: гордая. И она ничего не скажет, потому что знает: слишком он далеко. Все слова теряют смысл. Не затем эта встреча, а чтобы укрепиться верой.

Но они не одни здесь. Принцесса могла лишь позвать, а Левмир услышал и пришел тем путем, что оказался по силам. Теперь что-то металось меж ними, какой-то невидимый ощетинившийся сгусток силы. И эту силу они пьют поочередно, сотворяя свой мир. Здесь И снова была вампиром, забирала чужую жизнь. Жизнь по имени Айри. Жизнь, в которой давным-давно не было ничего светлого. Эта жизнь не хотела спасаться. Она с радостью отдавала всю себя, впитывая взамен чужую любовь, чужие поцелуи, объятия и слезы горечи и восторга.

— Возвращайся скорей, — не выдержала И, когда умолк цокот копыт. Не журчит больше ручей, страшно открыть глаза. Но прикосновения все еще чувствуются. — Я не смогу так долго.

— Я стараюсь, И. Дождись меня, слышишь? Дождись обязательно! Пусть даже Запад сгорит дотла — я приду.

— Я дождусь, — прошептала в темноту экипажа, под скрежет отодвигаемой снаружи задвижки.

— На выход, бегом! Чему радуешься, дура? — провизжал мерзкий толстяк. Его передернуло при виде залитого слезами, но улыбающегося лица пленницы.

— Я не дура, — сверкнула на него счастливыми глазами принцесса. — Я — дракон.

— Ага, конечно. Вылазь давай, расселась!

Визгун не заметил, как И просунула ладошку обратно в «браслет».

Стоило спрыгнуть на серые плиты, как подошел добряк. В руках у него такой же серый мешок.

— Это придется надеть на голову. Не оглядывайся, не надо.

Прежде чем ткань скрыла дневной свет, принцесса успела заметить, что находится в странным образом пустынной части города. Здесь не было пристроек, не шатались праздные люди. Приземистые каменные домишки, чистые пустые улицы.

Добряк повел ее, держа за локоть. Принцесса старалась поднимать ноги выше, но все равно то и дело спотыкалась. Необходимость растопыривать пальцы мешала сосредоточиться.

Несколько раз повернули. Хлопают двери. Теперь, кажется, вокруг помещение. Кто-то подошел, сказал несколько тихих слов.

— Экипаж на пятой, — ответил добряк. — Гони скорее.

— Эй, а мы как? — В голосе визгуна впервые мелькнул страх. — И может мне кто-нибудь, наконец, объяснить, почему именно эти казематы?

Снова пошли. Принцесса слышит шаги семенящего сзади визгуна. Он ворчит и ругается.

— Слушай, ты теперь молчать решил? — Кажется, он схватил за плечо добряка. — Не надо выпендриваться, что ты вампир. Мне дана полная свобода управления гвардией, а ты — всего лишь временное подкрепление. Так что быстро объясни, что творится? Мы прошли уже пять пустых казематов!

— Мы идем в самый дальний, — пояснил добряк. — Так распорядился граф. А тебе, к тому же, оказана высокая честь лично охранять заключенную.

— Что? — Визг заметался в узком коридоре. — Он думает, я соглашусь…

— Ну разумеется, нет, идиот, — вздохнул добряк. — Граф наивно полагал, что ты захочешь пожить на две минуты дольше, чем заслуживаешь. К сожалению, он ошибался.

Вскрик, хрипение. Принцесса застыла на месте и слушает, как брякают звенья цепи, соединившие браслеты. Падает что-то тяжелое.

— Прошу прощения, мы почти пришли, — звучит над ухом спокойный голос добряка.

Шаг за шагом, становится холоднее. Вот с головы сорвали мешок. Ирабиль сощурилась, но свет не ударил в глаза. Света почти не было. Крошечное окошко под сводчатым потолком едва рассеивало тьму.

— Ожидайте.

Прежде чем принцесса успела обернуться, тяжелая ржавая дверь захлопнулась. Ирабиль прижалась к ней спиной.