Василий Криптонов - Потерявшие судьбу

— Бывает, — признал баронет. — Только обычно на ключ запирает, не разрешает никому.

— Вот, значит, как. — Арека прошлась по комнате, посмотрела в окно. Ночью прошел дождь, землю между бараками развезло, не видно ни души. Кроме одного мальчика, что сидит на скамейке так же, как минувшей ночью. В этот раз он без свирели. Смотрит в небо, кажется, прямо на солнце. Костыли стоят рядом, прислонившись к скамье.

Еще прежде чем пальцы Ареки принялись перебирать холсты на подрамниках, аккуратно расставленные под окном, она догадалась, что там увидит.

— На ключ обычно запирает, — пропела Арека, любуясь картиной.

Атсама заявилась после заката — влетела в окно столовой летучей мышью, и сразу же оказалась за столом. Арека взглянула на нее поверх книги встретила суровый взгляд.

— Для чтения есть библиотеки, — заявила Атсама. — Я не Эрлот, у меня нельзя таскать книги везде и всюду.

— Прости, — улыбнулась Арека и перевернула страницу. — Ужин сейчас принесут.

Атсама моргнула от неожиданности.

— А с чего ты, скажи на милость, решила, что я буду делить с тобой трапезу?

— О, прости! — Арека вскочила. — Так опрометчиво с моей стороны. Вообразить, что герцогиня сядет за один стол с простушкой…

— С кем? — поморщилась Атсама. — Где ты это слово нашла?

Вместо ответа Арека продемонстрировала обложку книги, в которой трое вампиров называли людей «простецами» и «простушками».

— Так давно никто не говорит, да и раньше — редко.

— Тебе неприятно, что я так себя назвала? — спросила Арека.

В этот момент слуги принялись сервировать стол, и Атсама молча сверлила улыбающуюся Ареку взглядом, пока они не удалились. Арека тем временем села напротив своей покровительницы. Между ними лишь узкая часть стола. В отличие от Эрлота, Атсама не любила сидеть во главе.

— Нашли общий язык с Барклом? — спросила герцогиня, пригубив вина.

— Это баронет, которого ты ко мне приставила? — Арека подняла свой бокал и тоже отпила немного. — Он отказался назвать свое имя человеку.

— Вот мерзавец! — воскликнула Атсама. — Давно хотела спалить… А это что такое?

Взгляд герцогини остановился на чем-то, находящемся за спиной Ареки. Белки глаз потемнели, но Арека видела такое слишком часто, чтобы испугаться. Так, мелкая житейская неприятность, вроде тучки, набежавшей на солнце.

— Ты очень красиво рисуешь, — сказала Арека, изящно разделывая запеченного окуня. — Мне понравились все твои картины, но эта, кажется, лучшая. Почему ты ее не повесила?

Арека едва заметила, как, сорвавшись с места, Атсама подбежала к стене. Замерла на миг перед картиной. Ночь. Хромой мальчик, сидя на скамье, играет на свирели. Музыка розово-голубыми завитками опутывает его пальцы, летит вверх, к равнодушному и холодному блюдцу луны, растекается по земле, касаясь каждого из собравшихся вокруг людей.

Картина вспыхнула, по столовой поплыл маслянистый запах горящей краски. Арека не успела вскрикнуть, а чудесная музыка обратилась в пепел. Герцогиня вернулась за стол, позвонила в колокольчик. Тут же прибежала служанка.

— Убери там, — махнула рукой Атсама.

Арека молча смотрела, как она отрезает кусок рыбы, запивает вином.

— Твое суждение далеко от истины, — проговорила Атсама, словно продолжая светскую беседу, прерванную звоном упавшего бокала. — Да, я пыталась рисовать людей, но — увы. Самые лучшие представители вашего рода едва ли достойны украшать собой стены отхожих мест. Не говоря обо всяких увечных. Но благодарю за комплимент, я знаю, что великолепно рисую. Приятно, что даже ты это понимаешь.

В глазах ее Арека не заметила злости. А вот бокал стукнулся ножкой о стол с таким звуком, что стало ясно: разговоры на сегодня окончены.

Шагая в потемках, Варт скрежетал зубами. Такого позора терпеть ему еще не приходилось. Утром он всех поднял, заключенных проверил, завтраком накормил, с барачными поговорил — все было прекрасно. Не успели шагу сделать, как нарисовался Рэнт и заявил:

— Командир отбой дает, отдыхайте пока.

Ляпнул и ушел. А Варт остался обтекать. «Командир отбой дает»! Надо же! А он, Варт, — пустое место. Сунулся было к Милашке (которую до этого прозвища никак и не звали — не говорила имени) за советом, а та лишь отвернулась, да буркнула:

— Ну и ладно. Отдохнем хоть.

Да не нужна, ни на миг не нужна ему власть эта! Ходил спокойно под Ратканоном, горя не знал, жизни радовался. Но вот случилась беда — пришлось взвалить на себя. А теперь что? Взять, да и уступить первому встречному вампиру? А Ратканон-то, ежели получится его спасти, что на это скажет?