Дмитрий Гельфер - Серые будни богов

— Ты, идиот, хоть понимаешь, как подставил меня? — Набросился он на Грома.

Гигант не смог толком ответить, только мычал что-то нечленораздельное.

— Не надо шуметь, — Заступился за больного лекарь. — Ему и так паршиво.

Это ему паршиво? Это мне паршиво, — Огрызнулся Пепел. — Этот ублюдок даже считать до стольки не умеет, сколько я денег на нем потерял.

— Кстати, об оплате. С вас сорок монет и пришлите кого-нибудь завтра, я передам настойки. Пациент крупный, — Виновато добавил он. — У меня не было столько с собою.

— Неужели нет способа поднять его на ноги быстрее? — Пепел неохотно отсчитывал медяки.

— Есть, но такие специалисты не селятся на Туманном кряже, — Лекарь пожал плечами. — Боятся барона, сами понимаете…

Собрав свои принадлежности в сумку, лекарь распрощался, еще раз напомнив о том, чтобы прислали гонца за настойками. Хозяин дома снова принялся мерить шагами спальню.

— Пепел, — Позвал хриплым голосом гигант. — В следующий раз я его порву, гарантирую. Кровью умоется и сам рад не будет, что на золотой развел.

— Гром! Ты на самом деле такой тупой или прикидываешься? — Вспылил букмекер. — Да золотой — это тфу. Я на ставках и то больше потерял. У меня о другом голова болит. Кого с кем в бои выставлять? Ты то слился уже…

Пепел сделал еще несколько кругов в тишине. Гром долго сопел и морщил лоб, силясь осознать масштабы провала.

— Надо пустить слух, что иннол победил нечестно, — Наконец разродился идеей Гром. — И еще заткнуть его как-нибудь, чтоб вякнуть в свое оправдание не мог.

— Спасибо, гений! И без тебя уж… — Пепел резко остановлися. — Хотя! Так, раз уж ты не безнадежный тупица — лежи думай в чем именно нечестность.

— А ты?

— А я навещу кое-кого. Кто надолго заткнет этого выскочку.

Шторм и ласковый прибой. Ледяные торосы и палящее солнце. Все это Радуга. Такая разная и такая возбуждающая. Каким бы ловеласом себя не мнил Крэйвен, но раньше ему не попадались столь страстные особы. Обычно как: смущенно глазки долу, румянец на щеках, восторженные вздохи.

Никакой инициативы, но Радуга… Эта женщина точно знает чего хочет в постели.

Крэйвен лежал на спине и разглядывал трещины в потолочной балке, медленно проступающие из темноты в лучах едва взошедшего солнца. Скомканное белье впитало вдоволь пота. Вино пили не для разогрева, а в промежутках. Чтобы утолить жажду. К еде почти не притронулись.

Радуга пристроила голову ему на плече, а светло золотистые волосы разметались по забинтованной груди. Спорный вопрос, что измотало его больше: вчерашний бой или безумная ночь.

Ломило каждую косточку и хотелось вечность лежать без движения. Сердце ухало, как кузнечный молот и хотелось немедленно бежать на край света. Все эти чувства переполняли Крэйвена противоречивым коктейлем. Он был, пожалуй, в одном шаге от пересмотра собственных взглядов на отношения с противоположным полом.

Крэйвен постарался аккуратно переложить голову девушки на подушку. Все же ребра не настолько в порядке, чтобы долго лежать в неудобной позе. Незаметно не получилось.

— Доброе утро, — Виновато улыбнулся Крэйвен.

— Уже утро? — Пробормотала Радуга и, резко отбросив дремотное состояние, вскочила. — Мне пора. Отцу, наверно, уже доложили.

Собиралась она с такой скоростью, будто таверна в огне. Крэйвен сел на край кровати и недоуменно наблюдал за сборами. Исподнее, нижние юбки, платье. Вчера это все срывалось в безудержной страсти и теперь валялось по всей комнате. С не меньшей страстью теперь это все возвращалось на законные места.

— И кто у тебя отец?

— А ты не знал? — Девушка лишь на мгновение замедлилась.

— Откуда?

— Странно. Я думала, ты знаешь, — Радуга не стала мудрить с прической и собрала волосы в хвост, перетянув их лентой. — Похоже, ты не настолько бесстрашен как мне показалось.

— И все же, кто он?

— Давай не будем портить впечатление от этой ночи, — Радуга игриво чмокнула его в кончик носа и выбежала за дверь. — Бывай, чемпион.

— Где ты шлялась всю ночь? — Крепкий жилистый мужчина вышагивал перед замершей с отрешенным выражением лица Радугой.

— Какое тебе дело до меня?

Лицо отца раскраснелось от сдерживаемого потока простой солдатской брани. Только старые шрамы выделялись белесыми росчерками на его лице.

— Я не только твой отец. Я капитан городской стражи. Ты думаешь, люди не видят, как ты себя ведешь? Ты думаешь, мне приятно, когда они шушукаются за спиной?