Владимир Шак - Неизвестный Нестор Махно

Почему маршрут мне показался запутанным? Да потому, что Большой Янисоль и Великая Новоселовка [правильно, Новоселка] — это один и тот же населенный пункт. Тем не менее, коль путешественникам довелось миновать Конские Раздоры, все, что случилось с ними далее, произошло на территории Запорожской области: Конские Раздоры — это же запорожское село, находящееся в Пологовском районе.

«С форсом обогнав напоследок шарахнувшийся от нас допотопный „Запорожец“, — свидетельствует автор воспоминаний, — вылетаем на шоссе и с разбегу окунаемся в пронзительную просинь окоема, отороченную знойной желтизной подсолнухов. Неудержимо хотелось пропитать Володю этой желто-блакитной свободой перед решающим испытанием Европой — встречей с Мариной Влади».

Какие слова простые и точные: желто-блакитная свобода. Это за нее, за эту, дорогую сердцу каждого украинца свободу в желто-блакитных тонах, наши патриоты жизни свои сегодня отдают, сойдясь в смертельной схватке с возжелавшими приключений москалями [помните Шевченко: «І вражою злою кров’ю Волю окропіте»]. Умышленно — вслед за автором воспоминаний, использую слово «москали», потому что вторгшиеся на украинскую землю оккупанты никакого отношения к русскому народу не имеют.

Но мчим далее вместе с Высоцким. Тем паче, что события сейчас станут разворачиваться, как в кино: «И вот Володя, словно читая мои мысли [о желто-блакитной свободе], просится за руль. Я ликую: конечно же, эта финишная прямая — его! До Гуляйполя было рукой подать, а за горизонтом уже смутно угадывалась Запорожская Сечь — воспетая Гоголем странная республика „вольного неба и вечного пира души“, продолженная во времени новым витком запорожской вольницы — эпопеей махновщины».

Увы, несмотря на «беснующийся спидометр и неотвратимо надвигающееся Гуляйполе», до столицы махновской вольницы в этот день Высоцкий не доехал — устроил на первом же крутом повороте ДТП, как именуются подобные вещи в гаишных сводках. «Я попытался вывернуть руль, — сообщил скупо хозяин машины, — но было поздно: со скрежетом остановившись и чуть поразмыслив, наш „Москвич“ закружился в неуклюжем фуэте, соскользнул на край обочины и, неловко перевернувшись, кубарем покатился вниз. И — самопроизвольно встал на колеса». Можно предположить, что случилось это где-то между Пологами и Гуляйполем.

Ремонтировать поврежденную машину решили в донецкой Макеевке. Опущу подробности, почему выбор пал именно на этот город — они сейчас не важны, отмечу лишь, что, выступив с концертом на тамошней на шахте «Бутовская глубокая», Высоцкий впервые исполнил оду горнякам — песню «Черное золото».

«Опять до Махна?»

С «Черным золотом» Высоцкий и в Донецке выступил — на большом концерте, устроенном специально для шахтеров. При этом одна из сопровождавших друзей активисток так прокомментировала прохладную реакцию зрителей, гулко реагировавших только на песенные слова, вроде «даешь духи на опохмелку»: «У них же все атрофировано, им бы только выпить и поесть; даже с женами своими ничего не могут». Такими, значит, суровыми издавна были шахтеры Дамбаса, которых, как они сами о себе заявляли, «никто на колени не поставит» — сами, то есть, в любую позу станут. Что и сделали пред проклятым «русским миром».

Ну, а что с Гуляйполем? А вот что: «К следующему утру — после концерта в Донецке, машина наша еще не была отремонтирована, и мы отправились в Гуляйполе на служебной черной «Волге», которую нам любезно выделила дирекция шахты. И далее — уже совсем торжественно: «Смотрю во все глаза на махновскую столицу: хаты, повозки, кажется, время остановилось и отбросило нас вспять. Так вот оно, Гуляйполе! Вот откуда вновь «разлились воля и казачество» на всю Россию! Вот это «волчье логово», ставшее сущим кошмаром для окопавшегося в Кремле ЦК растления Родины и революции!»

Конечно же, автор воспоминаний вполне конкретно назвал конечную точку странствия двух «москалей»: «Узнав адрес племянниц Махно (Степная улица, 63), подъехали прямо к их дому».

На стук приехавших «вышла сама Анастасия Савельевна Мищенко — сплошная опаска и настороженность. Какая-то баба с возу, увидев нас, кричит ей: „Ну шо, опять до Махна?!“ Чистая украинка, Анастасия Савельевна плохо говорила по-русски, — но в этом же доме жила ее младшая сестра, прожившая много лет в Сибири и по характеру более открытая. Прекрасно владея русским, она и помогала „переводить“ нам рассказы сестры».