Ли В.Б. - Герой смутного времени

В дни пира на женской половине тоже проводился свой прием и угощение приглашенных боярынь и других достойных, по мнению матушки, барынь. В первый день я оказал внимание гостьям, посидел час с ними, поблагодарил за поздравления и пожелания. Остальные дни дамы пировали сами, верховодила над ними, конечно, матушка по чину царицы-матери, да и нрав у нее поистине царский. Я позволил близким провести праздник, скрасить свой замкнутый быт. О женской доле по принятому Домостроем порядку и уложению у меня с первых дней в этом мире сложилось сочувственное отношение. Практически женщины сейчас бесправны, почти рабыни своих повелителей - отцов или мужей. Их можно бить до смерти, держать взаперти, на хлебе и воде. Без воли мужа не могут выходить даже в церковь, говорить с посторонними, приглашать кого-либо в гости, сидеть за столом со всеми.

Моя душа, да и воспитание 21 века не позволили принять такие отношения, со своими родными с первого дня установил ласковое и уважительное обхождение, отличаясь в этом от Михаила. Тот при всем почтении к своей матери все же допускал пренебрежение к ее мнению, иногда милостиво соглашался. К Сашеньке же отнесся как к своей забаве, предмету похоти и самоуправства, без какого-либо, даже малого пиетета. Правда, до избиений не доходил, но и особой ласки не высказывал. Сашенька привычно, раболепно принимала свой удел, старалась угодить мужу, как ранее отцу. В первое время даже терялась, видя от меня совсем иное отношение, потом немного привыкла, всей душой потянулась ко мне, радея уже не от страха наказания, а от заботы за милым ей супругом.

Менять в обществе отношение к женщинам сейчас практически невозможно, да и не ставлю себе такую задачу, но надо постепенно, шаг за шагом, идти по этому пути. Время петровских реформ еще не пришло, в сознании всех крепко сидят вбитые уклады и нормы. Но, как вода точит камень, планомерные и продуманные меры смогут в отдаленной перспективе привнести новые правила и мораль, как в отношении женщин, так и во всех других сторонах бытия. Мне надо самому продумать такую долгосрочную программу, помочь никто не может, нужно совсем иное воспитание и восприятие, пока недоступное современникам в этом прошлом.

Сразу после пиров я передал в Боярскую думу три указа - о приговоре Шуйскому и заговорщикам, свергшим и убившим государя Дмитрия, об учреждении Тайного приказа и о создании полков нового строя, воинских школ, учреждении генерального штаба. Все эти указы вызвали переполох среди бояр и думских чинов, по их мнению, как слишком решительные и скорые, резко меняющие существующие устои. С Шуйским они уже смирились, готовы отдать мне на растерзание, но с остальными заговорщиками, среди которых известные боярские имена, особенно братья Голицины, растерялись. Открыто идти против воли всенародно избранного и венчанного государя они не решились, но и сдавать своих авторитетных собратьев тоже не могли.

Тайный приказ, находящийся в прямом ведении царя, также их обеспокоил, почувствовали подрыв своего влияния на государственную службу, исполнительную и судебную власть, пока контролируемую ими через существующие приказы. Новые регулярные полки вместо поместного воинства тоже не вписывались в их традиционные понятия, страшили своей необычностью и неизвестностью нового, также, как и учреждаемый генеральный штаб и школы. Зачем принимать что-то непонятное, когда старая воинская служба справляется, пусть и худо-бедно, со своими заботами, такая мысль не давала боярам согласиться с нововведениями. По всем моим указам дума так и не смогла дать прямой ответ. Как мне донесли соглядатаи из думы, бояре решили заморочить с их обсуждением, протянуть время, а там как судьба ляжет.

По царскому Судебнику без согласия думы мои указы просто не принимались к исполнению, предписывалось условие "Царь сказал, бояре приговорили" или "По указу царя бояре приговорили". Царские распоряжения без ведома думы допускались в исключительных случаях, и то по незначительным вопросам. Даже Иван IV Грозный, несмотря на свою крутость в отношении боярства, вынужден был указы проводить с такой формулировкой. До абсолютной монархии в России еще долгий век, только Петру I удалось переломить ситуацию. Проводившаяся Иваном IV и последующими царями политика сильной царской власти, обуздания боярского самоуправства серьезно пострадала при Василии Шуйском, "боярском царе". При вступлении на престол он дал обещание, что наиболее важные судебные дела будут рассматриваться совместно с Боярской думой, не подвергать опале бояр без согласия Думы.