Ли В.Б. - Характерник

Указом государя в наших землях, как и во всем государстве, вводились губернии и уезды вместо воеводств и волостей, местные органы власти, подведомственные Государственному совету и его министерствам вместо приказов и Боярской думы. Все земли Русского царства разделили на восемь губерний, наш край стал одной одной из них, Малороссийской губернией. В ней созданы пять уездов, два на Левобережье, три на правом. Боярские и воеводские чины упразднялись, как губернатор я перешел из окольничего в тайные советники по новому табелю о рангах, в воинском звании приравнивался к генералу от кавалерии. Выше меня чином только канцлер - председатель Государственного совета, непосредственно подчиняющийся государю, им назначен Матвеев Артамон Сергеевич, возвращенный во власть после ссылки. В Государственный совет вошли министрами мои друзья - Иван Языков, Алексей Лихачевым, Фёдор Апраксин, всего в нем 12 министерств.

В моей губернии особых трудностей с реорганизацией государственной структуры не случилось, население привыкло к новым веяниям, в конечном итоге идущим на благо всем. Но, по некоторым сведениям, считая и весточки от московских друзей, в первопрестольной и бывших центральных воеводствах не обошлось без волнений и мятежей как среди боярского сословия, так и служивых людей, кормящихся в приказах и местных управах, а теперь оказавшихся не у дел, лишили их власти и возможности красть. Федор и его ближники были к готовы к подобному исходу, подготовили своих сторонников, службы и ведомства к самому худшему варианту, при первых признаках смуты изолировали зачинщиков и самых рьяных мятежников, кого-то под домашним арестом, к кому-то применили более суровые меры. Одновременно повели широкую агитационную кампанию по всем беспокойным землям с народными собраниями, выступлениями на площадях, компрометирующую в глазах простого люда недовольных, а также показывающую достоинства идущих перемен, что они дают каждому.

Уже в течении месяца центральная власть преодолела смуту и сопротивление противников реформ, новая система управления распространилась по всему государству, началось формирование ее органов, взаимосвязей по вертикали, от центра до уездов. В начальном этапе не обошлось без ошибок и накладок, передача власти от прежних ведомств к новым также проходила со сбоями, зачастую вызванными кознями и саботажем бывших приказных людей. В такую ситуацию решительным образом вмешалась Тайная канцелярия, устроила дознание и задержание вредителей, а Судебная коллегия провела им скорый и праведный суд по новым законам. После показательных репрессивных мер дело со становлением новой власти пошло гораздо быстрее, еще через два месяца они справлялись со своими обязанностями в приемлемом режиме, к зиме вся государственная система заработала в полную силу.

В своей губернии в дополнение к общей структуре создал казачьи округа с прямым подчинением мне как гетману. Они действовали автономно от уездных властей и ведомств, но в взаимосвязи с ними, со своими особыми правами и обязанностями, установленными в отдельном уставе, принятым государем по моему представлению. Единый казачий устав ввели для всех казачеств, не только нашего, но и Донского, Поволжского, Сибирского. Главной службой осталась воинская, в полках, на заставах и гарнизонах в мирное время и военных кампаниях, также регулировались хозяйственная деятельность, судебное исполнение, семейное право, образование, вероисповедание. Мои казаки приняли новый устав в основном спокойно, он в основном уже велся у нас прежними грамотами, моими приказами, можно сказать, узаконил наши порядки. Бузотеров, попытавшихся пойти поперек и баламутить народ, урезонили сами казаки, они уже втянулись в новую жизнь с установленным порядком, оценили ее достоинства.

На Дону же не обошлось без казачьих бунтов, Фрол Минаев даже обратился ко мне за помощью, чтобы унять смуту. Воинские части я не стал привлекать, отправился сам с группой уважаемых как у нас, так и на Дону казаков, встречались с мятущимися дончаками, выступали на круге, рассказали о нашей жизни по новому уставу. Иногда применял свое влияние на возбужденную и готовую к насилию толпу, приводил в чувство разгоряченных казаков, к способности здравомыслия. Самым буйным ломал волю, лишал отчасти жизненных сил, они на время выбывали из-за немощи. Вот так, не мытьем, так катанием, совместно с принявшим новые условия большинством казаком свели на нет кипевшие страсти, постепенно на Дону восстановился порядок. Обошлось малыми жертвами, когда взбунтовавшиеся казаки открыли огонь против верных атаману войск, но, слава Богу, Фрол не стал отвечать подобным, только заблокировал мятежников, а затем обратился ко мне.