Игорь Колесник - Сетевые игры

— Бона серас, мачо — Поднимаю руку, в знак приветствия. Смотрю, узнал меня. Кивает в ответ — Разрешите представится, Гарик.

— Привет. Встречались уже. Меня зовут, Асус. В реальной жизни, Алекс — улыбка у него добрая. Так улыбаются, матери, после долгой разлуки — Точнее, Алекс Мак Линк — Сейчас у меня внешность, настоящая, как в жизни. А, это моя жена — Полли. Ты, её знаешь, как Арафель — небрежно машет рукой в сторону, кукольной блондинки, сидящей на троне поменьше. Осторожно поднимаюсь по ступенькам. Девушка сидит на троне и смотрит сквозь меня, будто я состою из инертного газа. Ощущение, что она или под наркозом, или спит. Лицо то же, но другое. Женщины неуловимые создания.

Нерешительно молвлю, нащупывая стиль общения. Слова застревают, замороженными кусочками мармелада в горле.

— Арафель, мы же с тобой столько пережили. Помнишь монстров. Кладбище. Ну, ты что? — смотрю в её пустые глаза. Понимаю в секунду. Её держит, Алекс. Чем и как, не пойму пока. Она к нему привязана, как жеребенок к привязи. Девушка с тоской смотрит мне в глаза. Обреченные слова, слетают с губ.

— Это игра. Я, замужняя женщина. А ты солдафон. Отстань от меня — девушка ожила и нервно оглянулась — Алекс, он сам ко мне прицепился — губки хотели показать мне кукиш, но непроизвольно сложились в лучезарную улыбку.

Странная ситуёвина! Асус, собственной персоной, общается со мной. Рядом, моя любимая, подружайка по оружию — Арафелька. Сидит, лыбится, белыми, стоматологическими зубками. Она, жена Асуса! Кабздец! Мне плохо! Воды! Пол квартиры, за стакан воды! Но, может Арафель в анабиозе? Она не понимает, что происходит? Красива сволочь. Она вполне могла рекламировать своей улыбкой, антикариесную жвачку. А своими волосами, супер мега шампунь. А полная грудь с заостренными, как карандаши сосками могла бы украсить любой журнал, для озабоченных дядек. Такая симпатяга, обязательно должна быть красива душой. А, женщины с красивой душой — это моя слабость. Нафиг она связалась с этим ублюдком.

Асус, машет рукой, сверху в низ, прерывая мои размышления. Что-то дзинькнуло, школьным звонком и передо мной, появилось добротное, красного бархата, кресло. Просто королевское кресло. Жаль, что я здесь не монарх.

— Прошу, подсаживайся. Не стесняйся, в моем дворце — тонкие губы, скривились в злорадной ухмылке. Поворачиваю, кресло за спинку и плюхаюсь на мягкое, удобное сиденье. В реале оно бы точно называлось, Офисное кресло Монарх — Ну, что скажешь уважаемый Карабасофф, ой извини, тебя кажется, в жизни зовут Гарик? — в руке у Асуса, неожиданно появляется серебряный кинжальчик — Повоюем?

— Ой, кажется, я должен сопровождать свою бабушку на тренировку по бодибилдингу — хочу тупо отмазаться — Хотя…Да пофигу. Повоюем. Выходи на бой.

— Ха, дурачек. Сначала ты с этими сразись. Победишь, освобожу — владыка Ультры криво усмехнулся и кивнул за мою спину.

Оглядываюсь. Придворные преобразились. Мужчины и женщины вооружены. Кто мечем, кто топором, их на вскидку человек тридцать. Медленно начинают приближаться. Намерения у них явно милитаристские.

Не долго думая достаю из кармана стекло вымазанное моей кровью. Навожу на эту толпу.

— Каб-Алла! — замогильным голосом произношу заклинание. Пол задрожал, как перед землетрясением. Посреди этого сброда, материализовалось, нечто волосатое и огромное. С грацией бульдозера монстр начал хватать людей одетых в старинные платья и запихивать в рот. Толпа от этой неожиданности дико заорала, словно футбольные болельщики попавшие вместо стадиона, в большой театр на Лебединое озеро. Но чудище с безразличием делало свое дело. Закусив последней, истерично визжащей тёткой, монстр с громким хлопком исчез. Запахло прорвавшей канализацией.

— Ну вот, победил твою ораву. Освобождай, как обещал — ложу стеклышко в карман.

— Я, обманул. Ты здесь останешься навсегда, пока не умрёшь.

— Но, позвольте…

— Позвольте вам не позволить. — Асус криво ухмыляется.

— Ну, ты и козлина. И совесть у тебя из пластилина — почти рифмой выдаю своему рабовладельцу.

— Я, знал, что ты грубиян. Тонкий грубиян. Есть у нас у русских, врожденное хамство.

— А, как с тобой еще? Цецки-Пецки, разводить, что ли? — Вальяжно ложу ногу на ногу. Четвёрочкой. Наглеть, так наглеть. Какой тут риск?

— Вот, Гарик, хочу предложить тебе, провести последние твои дни, в жизни, здесь. В роскоши и разврате. Думаю, шикарная смерть. Проси чего хочешь. Жратва, напитки, женщины. Любые, самые невозможные развлечения. Что только пожелаешь. Можешь даже, на мое место сесть. Взгляни — величественный взмах руки показал за мою спину.