Петр Чайковский - П.И. Чайковский о народном и национальном элементе в музыке

...О хоре и оркестре, а также о постановке, да позволено мне будет умолчать. За что, в самом деле, предавать посмеянию этих несчастных, ни в чем неповинных артистов и артисток, хористов и хористок, балетмейстеров и балерин, режиссеров и дирижеров и прочих лиц театрального ведомства, так или иначе проявляющих свою деятельность в исполнении опер на нашем театре? Каждая и каждый из них работают по мере сил и способности; все очи воодушевлены лучшими намерениями и совершенно готовы содействовать общему успеху и общему удовольствию. Виноваты ли они в том, что в нашем театре царит безраздельно принцип самой беззастенчивой эксплоатации публики и театральных сил, — принцип, не имеющий решительно ничего общего с художественными целями, для достижения которых, собственно говоря, и существуют в цивилизованном мире театры с их сложной администрацией. Если на кого следует нападать, если кого нужно преследовать печатным порицанием, то это тех, которые находят удобным для себя поддерживать печальный status quo нашего театра.

(Из музыкального фельетона, напечатанного в газете «Русские ведомости» 23 ноября 1875 г.)

...Русская песня по своему оригинальному строю, по особенностям своих мелодических очертаний, по самобытности своего ритма, по большей части случаев не укладывающегося в установленные тактовые деления, — представляет для просвещенного и талантливого музыканта драгоценнейший... материал, которым, при известных условиях, он с успехом может пользоваться. Им и пользовались и черпали из него обильную струю вдохновения все наши композиторы: Глинка, Даргомыжский, Серов, А. Рубинштейн, Балакирев, Римский-Корсаков, Мусоргский и т. д.

Художник-музыкант... есть по-отношению к русской песне садовник, который знает, в какую почву, в какое время и при каких условиях температуры должен посадить свое драгоценное семя. Но не всякий может быть хорошим садовником.

С русской народной былиной, со сказкой, с песней нужно обходиться умелой рукой...

Чтобы записать и гармонизировать, народную русскую песню, не исказив ее, тщательно сохранив ее характерные особенности, нужно такое капитальное и всестороннее музыкальное развитие, такое глубокое знание истории искусства и вместе такое сильное дарование, каким обладает г. Балакирев. Кто, не будучи, уже не говоря талантом, но развитием и пониманием равен этому артисту, печатно объявляет себя записывателем и перелагателем на ноты народной песни, тот не уважает ни себя, ни свое искусство, ни свой народ, ни свою публику; тот святотатственною рукою оскорбляет святыню нашего народного творчества, тот теряет всякое право на звание артиста, тот преследует цели не художественные, с искусством ничего общего не имеющие.

...Открыть глаза публике, посещающей г. Славянского!!! Да знаете ли, что это значит? Ведь для этого нужно перевоспитать ее, развить ее музыкально до европейского уровня, заставить ее читать Пушкина и Кольцова вместо сказки о Бове-королевиче, изданной на Никольской; ведь для этого потребно сочетание таких условий, которым никак не может удовлетворить скромный музыкальный рецензент. Да по правде сказать, это и неловко. Если та публика, которую я буду отвлекать от г. Славянского, спросит меня — куда ей итти, — что я отвечу? Вспомните, что мы с вами живем в городе, где нет русской оперы, где девяносто девять сотых частей населения не знают даже и имени Глинки, одна половина последней сотой слышала об его существовании и только последняя половина последней сотой знакома с произведениями этого колоссального художника!

(Из письма к Н. А. Римскому-Корсакову от 7 сентября 1876 г.)

Милейший и добрейший Николай Андреевич!

...1. Можете делать с «Утушкой» [25] Песня «На море утушка купалася» вошла в сборник Римского-Корсакова «100 русских народных песен» (1876), с примечанием «Гармонизация П. И. Чайковского»; позднее тема «Утушки» использована Римским-Корсаковым для дуэта Гвидона и Царевны-Лебедь в 1-й картине IV действия оперы «Сказка о царе Салтане». все, что вам угодно, нимало не стесняясь моей гармонизацией...

2. Песня эта появилась таким образом: Островский (довольно хорошо знающий русские песни) сам записал ее и передал на бумажке, которую я тщетно искал в столе. Это было давно, кажется, в 1866 г. Помню, что сущности я не изменил, но только одиатонизировал ее, ибо очень хорошо вспоминаю, что она была у него украшена диезом вводного тона. Откуда же записал Утушку сам Островский,— не знаю. Полагаю, что он помнил ее с детства.