Константин Плужников - Забытые страницы русского романса

Резкая оценка — «он неудобен и поэтому никогда не будет популярным» — оказалась для Танеева, по-видимому, решающей: в будущем он если и пишет романсы, то в печать их не отдает. Они известны лишь в предельно узком кругу семьи Ф. И. Маслова, в доме которого Танеев отдыхал летними месяцами (в имении Селище). Хозяин, страстный меломан, выпускал домашний юмористический журнал «Захолустье», в котором он сам и гости помещали свои рассказики, каламбуры, карикатуры, Танеев же был автором музыкального приложения и, в соответствии с характером журнала, писал (наподобие Даргомыжского, Мусоргского) музыкальные пародии, жанровые сценки, а также лирические романсы.

Помимо «захолустьинских» Танеев в этот же период написал романсы, приобретшие много позже большую известность— «Люди спят» (1877), «В дымке-невидимке» (1883) на слова Фета и «Бьется сердце беспокойное» (1883) на слова Некрасова. Но сам их, видимо, недооценил, так как в 1899 году опубликовал два романса, но других — «Венеция ночью» на слова Фета и «Серенада» на слова А. К. (соч. 9, № 1, 2 — оба для голоса с аккомпанементом мандолины и фортепиано), не представляющих, к сожалению, особой художественной ценности, потому и постарался об этой публикации забыть. Об этом можно судить по беседе, состоявшейся между М. С. Керзиной и Танеевым осенью 1903 года, когда он был приглашен участвовать в концерте «Кружка любителей русской музыки», посвященном памяти П. И. Чайковского. Танеев не только принял предложение, но с горячим энтузиазмом помогал в составлении программы и в репетициях. Более всего поразило Керзину то, как он репетировал с Собиновым романс Чайковского «Погоди». На первой репетиции ее удивило то, что Танеев совсем не говорил о содержании романса, но только следил, правильно ли артист поет, верно ли делает ударения, точно ли вступает, ритмично ли выдерживает все восьмые и четверти. На второй же репетиции Керзина была потрясена толкованием романса, пришла в восторг от того, что слышала «шепот берез» и ощущала «запах роз».

После концерта Керзина записала в дневнике и свое впечатление, и мнение виднейших критиков тех лет Н. Д. Кашкина и С. Н. Кругликова о столь совершенном исполнении, равное которому представить невозможно. При ближайшей же встрече Керзина обратилась к композитору с вопросом, нет ли у него своих романсов, что при таком чутком отношении к вокальной музыке предположить было совершенно естественно. Он ответил, что романсы есть, только «ненапечатанные». Танеев согласился принести свою рукопись, указав, что ему будет не только интересно, но и очень полезно послушать, как будут звучать романсы «в настоящих голосах», подчеркнув при этом, что исполнение их может состояться только в домашних условиях, а не в концерте.

Следовательно, если Танеев говорил о «полезности» для него прослушать в «настоящих голосах» свои романсы, он их продолжал сочинять, но, памятуя об отзыве Чайковского, по-прежнему сомневался, будут ли они исполнимы. Встретив поддержку и понимание в «Кружке любителей русской музыки», а затем с 1907 года в концертах М. Дейша-Сионицкой, Танеев вновь обращается к вокальному творчеству. Давалось оно ему, как можно предположить, без особого труда. Танеев писал, что романсы сочиняются им по-разному: «...иные сразу, как импровизация в уме или за фортепиано, другие возникают постепенно. Вчитываясь в (словесный) текст вокального сочинения, я записываю приходящую тут же на мысль музыку к тем или иным стихам <...> Обыкновенно первый набросок определяет характер всей пьесы, но иногда по мере обдумывания первоначальные мысли заменяются новыми и сочинение приобретает совсем другой характер, чем тот, какой первоначально представлялся воображению» (из «Мыслей о собственной творческой работе»).

Один из лучших своих романсов — «Когда, кружась, осенние листы» — Танеев написал как бы на одном дыхании, всего за 30 минут. Об этом мы узнаем из следующего рассказа М. Дейша-Сионицкой: «Это было во вторник 15 февраля 1905 года. Гостей было немного. Мы по обыкновению музицировали и говорили о разных разностях, романсах с удобным и неудобным текстом. Кобылинский-Эллис сказал, что у него есть хороший текст для романса, и продекламировал нам „Когда, кружась, осенние листы“ Сергею Ивановичу понравились эти стихи. Он нашел их легкими и звучными и сказал, что на такие стихи можно скоро написать музыку. Мы шутя спросили, можно ли написать в несколько часов. Он нам ответил: „Не часов, а минут. Хотите, я сделаю это сейчас же, не более как в 40—50 минут?“ Нас это страшно заинтересовало, и мы обещали ему сейчас же спеть, как он напишет. Сергей Иванович ушел в свою спальню, а минут через 25—30 он вынес нам романс. Романс был написан для сопрано и потому мне досталась честь его спеть».