Борис Гребенщиков - Аэростат. Течения и Земли

Ронни Хокинс

Это повествование может показаться очень разномастным – оно такое и есть. Но знаменатель у него только один: песни, о которых я пишу, – это саундтрек, звуковая дорожка к жизни. И вопрос в том, делается ли жизнь лучше и светлее от этих песен; становится ли она прекрасной и осмысленной? И в случае с музыкой конца 60-х человечество дало ответ: да, в этой музыке можно жить; одной дверью эта комната выходит к нам, другой – к Богу.

Получается, правильно сказано: «Любовь парит, любовь правит, любовь все поправит». {370}

По ту ли, по другую сторону океана, в итоге важно только одно – есть посредственная музыка, есть приличная музыка, а есть музыка, в которой что-то большее, сквозняк от Бога, отсвет истинного, что больше всего, что мы можем себе вообразить. Именно это мы и ищем – музыку, которая подтвердит, что мы больше, чем мы думаем, и мир – это непредставимое чудо. А место появления такой музыки несущественно. Поэтому мы и ищем ее везде – и находим. И слушаем. И мир становится лучше – значит, ближе к чудесной и невообразимой правде. {371}

Две с половиной тысячи лет тому назад Конфуций сказал: «Благородный муж помогает людям увидеть то, что в них есть доброго, и не учит людей видеть то, что в них есть дурного. А низкий человек поступает наоборот».

А Пифагор сказал: «Жизнь подобна игрищам; иные приходят на них состязаться, иные – торговать, а самые счастливые – смотреть».

И тот и другой, конечно же, имели в виду уже упомянутых выше Grateful Dead – бессмертных бомжей, бывавших и по ту и по эту сторону закона и твердо знающих: «Где господствует любовь, там нет места закону». {372}

Grateful Dead

Музыка – как голография. В каждой ноте дух эпохи проявляется целиком. {373}

Америка. Вторая половина 60-х. И еще одна история.

Жила-была себе группа, как-то себе называлась, звезд с неба не хватала, и вдруг где-то на вечеринке их услышал Брайан Эпстайн – менеджер Beatles, заехавший как-то на пару дней в Америку. «А вы мне нравитесь, – сказал Эпстайн. – Я займусь вашими делами». И через месяц у них был контракт с крупной фирмой, сам Джон Леннон придумал им новое название – Cyrcle, а Пол Саймон отдал им пару своих невостребованных песен.

Брайан Эпстайн

Слава их держалась не то чтобы долго, но она была. Вот что значит: в правильное время оказаться в правильном месте. А получилось в итоге – трогательно и чудно. {374}

Когда речь заходит о тех фантасмагорических временах, как-то всегда упускается из виду, что настоящих пионеров – как и всегда – было раз, два и обчелся. Девяносто пять процентов населения не употребляло ничего крепче аспирина, и сознание у них было вполне обычное – выпить пива и посидеть у телевизора. Но когда солнце сияет, его лучи отражаются даже на неполированных поверхностях.

The Cyrkle

Поэтому магия порою бывает слышна и в песнях даже вполне обыденных обитателей того времени. Братья-вундеркинды из Ньюпорта, The Cowsills, вообще были представителями Американской молочной ассоциации, но при этом записали песню «Дождь, парк и все такое», которая всем миром была воспринята как настоящий психоделический гимн. Трогательно, что в создании песни, кроме четырех братьев, приняла участие их мама Барбара – психоделии от этого только прибавилось. {375}

The Cowsills

Джон Кэйл

А вот Нико назвать обыденной решился бы не всякий. Супермодель с мировой славой, красавица, снимавшаяся у самого Феллини, все бросила, уехала в Нью-Йорк и там попала в стальные руки великого махинатора, польского эмигранта и гуру поп-арта Энди Уорхола. Он же по своей привычке делать невозможное уговорил ее стать певицей при поп-террористах Velvet Underground [40]. Интересно, каково ей было?