Кирилл Бузанов - Байки про балет …Кабриолев продолжает травить!

А призраку же не надо ничего рассчитывать, да и входить не надо – он же в театре живёт, если можно так сказать. Но всё же и у него есть одно правило на этот день: смотреть первый балет из царской ложи, хотя смотреть оттуда он не любит – зрение уже не то, а биноклей призракам не положено. И смеётся он теперь над левой ногой и правым глазом – обычные это, дескать, суеверия. Хотя многие из них работают, а вот почему – он и сейчас не понимает…

Но при жизни Кабриолев в них свято верил, и они точно работали – отличные случались сезоны, если всё «правильно» сделал. Отчего он всегда мне под начало сезона настоятельно рекомендует свой ритуал разработать, но мне всё некогда. А ведь, возможно, от этого успех сезона главного театра мира зависит… Нет, слишком это большой уровень ответственности!

За свою многолетнюю балетоманскую карьеру Кабриолев бывал свидетелем таких катаклизмов не раз. Наблюдает он за этими тектоническими сдвигами и сейчас, и, что он считает самым важным, ему дано оценивать их результат в стратегической перспективе. Ведь только по прошествии многих лет можно понять – удачно ли прошла смена поколений? Кто оказался прав – те, кто молодых хулил, или кто на них ставил?

А смена поколений – драма для кого-то и триумф для другого. Звезда на пенсии – уже не та звезда, хотя и восходящая – ещё не факт, что зазвездит. И у одних полный слом устоявшихся годами устоев жизни, другие же выходят на финишную прямую к цели. Но и для тех, и для этих это – час икс, от которого дальнейшая жизнь коренным образом зависит.

Вольдемар Альбертович любит порассуждать про смену поколений, а выходит всегда на эту тему с одной и той же присказки: «Лицом к лицу лица не разглядеть». Тем самым сразу давая понять, что он-то видит… Да и переводит сразу повествование в плоскость контекста многовековой истории театра, абстрагируясь от персоналий. Так как гораздо важнее для балетомана, какими премьерами именно в истории театра отмечен чей-то период, нежели чем прославился конкретный премьер. И вот эти периоды он и сравнивает между собой, а не артистов, хотя как без них…

А судит Кабриолев с высоты своего положения строго и ожидаемо: «потом стало уже не то, что тогда». Впрочем, и тогда, как он считает, «дураков хватало», а нынешние пертурбации он не комментирует принципиально, мысля как минимум пятилетками: «а самое правильное – лет через десять, пятнадцать, двадцать понять, что от этого поколения осталось на скрижалях мировой истории балета». Эх, долго ждать как!

С такси в СССР существовала напряжёнка – поймать зеленоглазое было нелегко, да и не каждый пойманный поедет туда, куда тебе надо. В вечерние часы ситуация ещё усугублялась – большинство ехало в парк. И даже в центре в начале двенадцатого, когда балетоманы и артисты выходили после спектакля, поймать такси – большое везение. А на метро ехать как-то не с руки после вкушенного высокого искусства, да выпитого во славу его коньяка. И разок, битый час ловя на Горького машину для себя и одной юной балерины, Кабриолев понял, что надо ситуацию менять. Надо прикормить таксистов к театру!

В тот раз совсем у него всё расстроилось: балеринка за это время замёрзла, протрезвела и закапризничала. И это подвигло Вольдемара Альбертовича на активные действия: стал он всех своих знакомых про знакомых таксистов спрашивать, надавали ему телефонов и за довольно короткое время сколотил он пул придворных извозчиков, которым выдавал на следующий месяц календарь, где по числам расписывал, когда будут спектакли идти. И вскоре в условленные дни стало приезжать несколько машин прямо к служебному входу. Правда, такая услуга стоила двойного счётчика, но это того стоило!

Балетно-балетоманская тусовка по достоинству оценила новый уровень сервиса, и Кабриолев стяжал и славу превосходного организатора. Но сам Вольдемар Альбертович больше в этом своём предприятии ценил не эти лавры, а одну иную возможность, которая всплыла неожиданным бонусом…

Довольно много общаясь с этими таксистами, он быстро понял, что они могут служить и уникальным источником разнообразной информации. Пассажиры разговаривали и с водителем, и с другими пассажирами при их наличии. И могли говорить они что-то очень интересное! И тогда стал присматриваться Кабриолев, кто кого повёз, а с таксистами договорился запоминать, о чём там пассажир ⁄ пассажиры речи вели. На следующий день таксисты ему звонили и, за небольшую плату, как Кабриолев говорит, сливали уйму полезной информации.