Эдита Пьеха - От чистого сердца

Тем не менее тогда, в 1976 году, встреча с Шестаковым стала тем главным стимулом, что подтолкнул меня на разрыв с Александром Александровичем. Жалею ли я об этом сегодня? Да, другое дело, что и наши отношения с ним к тому времени зашли в абсолютный тупик. Я так ему и сказала: «Шура, я ухожу к Геннадию. У меня нет больше сил терпеть твои измены и ревность. Хочу, чтобы кто-то обо мне заботился – приносил после концерта стакан чаю, укрывал ноги пледом. Думаю, мы могли бы остаться друзьями и продолжать вместе работать…» – «Нет, дорогая, этого не будет!!! Даже не надейся!!! – заорал Броневицкий. – А без меня ты никто! Через месяц тебя забудут!»

Довольно скоро Александр Александрович сошелся с артисткой ленинградского Театра музыкальной комедии Ириной Романовской и пытался сделать из нее вторую Пьеху, но не получилось. Наши общие друзья рассказывали, как он переживал, приходил к ним, садился к роялю и наигрывал польские и французские песни, где говорилось о прекрасной женщине, по которой скучает её мужчина.

В жизни любого человека развод оказывается делом тяжелым. Рвать семейные узы, особенно с тем, кто столько лет был частью твоей жизни, все равно что отрезать от себя часть. Мы с Броневицким, несмотря на многие различия в темпераменте и взглядах на жизнь, все-таки были едины в основном – в творчестве. Правда, и здесь я ухитрялась отстаивать что-то свое, он сердился, говорил, что я упрямая, что со мной невозможно договориться, но проходило время, и наши прежние разногласия казались незначительными.

Тогда, спросите, что нас развело? Любые отношения должны развиваться. Я встретилась с Сан Санычем, когда была молоденькой, неопытной девушкой, не имела ясного представления, чего хочу от жизни, знала лишь, что намерена добиться успеха в той профессиональной области, которую выбрала. Долгое время наивно полагала, что буду преподавателем и свяжу свою жизнь с наставничеством. Учась на философском факультете, искала различные способы самосовершенствования, а получилось совсем иначе. Получилось так, что в мою жизнь вошел человек и открыл для меня особый мир – мир музыки. Он сделал песню смыслом моей жизни, все, что я имела, было подчинено музыкальной гармонии, и даже личные отношения с Броневицким. Он стал для меня учителем и возлюбленным, мужем и другом, а мне хотелось, чтобы он еще был для меня отцом, отцом, которого я потеряла. Этого он не смог мне дать.

Все годы, проведенные вместе, я ждала от него отцовской ласки, наверно, как любая женщина. Ласка отца к своей дочери особенная, она обнаруживает самые трогательные черты мужского характера, то, что со стороны может показаться слабостью. Мужчины, у которых есть дочери, лучше понимают женщин, они не такие суровые и жесткие, как те, у кого их нет. Мой папа понимал мою маму, как никто другой. И хотя я была ребенком, помню, как они разговаривали без слов, одними взглядами. Да, теперь, спустя годы, я понимаю, что хотела видеть своего отца в каждом из своих мужей. Но, увы…

Развод с Броневицким сильно ударил по моей семье. И по отношениям с Илоной в том числе, ей было 15. Трудный возраст сам по себе, да тут еще родители разводятся. Конечно, я пыталась говорить с ней, но она стояла на своем. Она всегда была папиной дочкой, так что меня не удивило то, что она приняла сторону отца.

Илона Броневицкая

«…. Это был как гром с ясного неба. Мама встретила другого мужчину, молодого. И ушла от папы. Помню, как они уединялись и смотрели друг на друга такими особыми взглядами, что говорят о влюбленности. Они думали, что я ничего не понимаю, шли куда-нибудь и брали меня с собой, для отвода глаз, а я все понимала. Глаз не могли отвести друг от друга, настолько все было сильно. Да, у них была любовь. Ничего не скажу, он был красивый, этот Шестаков, бывший спортсмен, кареглазый, на молодого Бельмондо смахивал. Другое дело, что он был совсем другого цеха человек. Ко всему прочему, еще и работник КГБ, курировал их заграничные поездки. И все равно не понимаю, как она на это пошла, неужели надеялась, что у них что-то получится. Они ведь были совершенно разными людьми. Да, он был красивый, в этом смысле я ее понимаю.

Самое горькое то, что его в наш дом привел папа. Надо было как-то решать проблему с невыездностью. Нам постоянно ставили палки в колеса в смысле поездок за рубеж – мало того, что солистка иностранка, да еще и сам ансамбль непонятный, вот если бы ансамбль песни и пляски, тогда было бы легче. Помню, как на этой почве им зарубили при мне несколько поездок, мама тогда жутко расстроилась. Папа захотел решить этот вопрос раз и навсегда. По-своему. Решил… Так появился Шестаков Геннадий Иванович. Для налаживания отношений. Вот и наладили. Довольно скоро выяснилось, что он пьющий. Первое время, когда все вскрылось, – что мама уходит к нему, я жутко Шестакова ненавидела, он был моим злейшим врагом. Все придумывала, как я его убью самым страшным и мучительным образом. Он ведь разлучил моих родителей! И вот тут-то я дала маме «прикурить». Во мне все вскипело: бунт подростковый усилился горечью и обидой на маму. Все, что было во мне плохого, обнаружилось. Стала пить, курить, грубить всем подряд. После развода осталась с папой, с гордостью носила его фамилию. На выходные ездила к бабушке – Эрике Карловне, но потом она уехала в Латвию, и я оказалась одна. Папа пытался налаживать личную жизнь, у него плохо получалось, хотя женщин, желающих связать с ним свою жизнь, было хоть отбавляй. В конце концов, у него появилась эта… Романовская, корыстная она была, не любила его по-настоящему, хотела, чтобы он из нее «звезду» сделал. Маму называла «размалеванным манекеном».