Эдита Пьеха - От чистого сердца

Фельцману очень понравилось, он сказал: «Я не думал, что может получиться настоящая баллада». Вот так совместными силами родилась эта песня. Она была отмечена на IX Всемирном фестивале молодёжи и студентов в Софии сразу несколькими наградами: первым местом на конкурсе политической песни, тремя золотыми медалями за стихи, музыку и исполнение.

То, что в основе этой песни реальная история, – очень важно для меня, это означает, что многие мои песни рождены жизнью. «Огромное небо» – одна из них. Помню, как один из музыкальных критиков написал: «Самое мужское исполнение песни Фельцмана на стихи Рождественского «Огромное небо» – это исполнение Пьехи». Я бы сказала – не мужское, а человеческое. Вот уже более сорока лет эта замечательная песня в моем репертуаре.

Фестиваль в Софии стал для меня судьбоносным. Дело в том, что до него я с удовольствием пела песни, которые лучше всего характеризовали их названия: «Хорошо!», «Это здорово!», «Манжерок» и т. д. Они были полны упоения жизнью и утверждения, что все в ней только прекрасно и удивительно… Шло время, рождались новые песни, появлялись новые исполнители; и я повзрослела, и вместе с жизненным опытом пришла ко мне потребность думать и говорить о серьезных вещах серьезно. И именно на фестивале в Софии я включила в репертуар гражданские песни – «Огромное небо», «Никогда не бывать смертям», «Следующий». В них был целый мир, сама жизнь, о которой мне хотелось рассказать слушателям. В песне «Следующий» рассказывается, как, расстреливая шахтеров-заложников, фашисты кричали: «Следующий, следующий…» Это происходило на севере Франции, когда я была еще ребенком. Слова «Следующий, следующий…» и по сей день звучат в ушах. За эту песню была удостоена особой премии Комитета антифашистской песни.

Тогда, на фестивале в Софии, я впервые поняла, что могу что-то сказать своей песней собравшимся. Опыт показал, что на фестиваль приезжают не только те, кто последовательно отстаивает идеи мира и дружбы. И вот в Дом дружбы пришла группа молодежи, довольно шумно и демонстративно противопоставлявшая свои взгляды идеям фестиваля. Атмосфера была достаточно накаленной, когда организаторы мне сказали: «Эдита, спойте им что-нибудь серьезное!» И я стала петь, глядя им в глаза: «Никогда хлебам не гореть, миру – мир, смерти – смерть!» Единственным моим желанием было заставить их задуматься над тем, что я пою. Может быть, наивно, но я верила, что сумею говорить с ними на языке песни. И до сих пор помню чувство удовлетворения, когда в зале наступила тишина, – та заинтересованная тишина, когда артист чувствует, когда его понимают.

Сегодняшняя молодежь, наверное, и не слышала о проходящих когда-то Всемирных фестивалях подобного рода, что ж… А я часто вспоминаю тот давний концерт в Доме дружбы в Софии и счастлива, что своими песнями участвовала в борьбе за благородные идеи фестиваля. Вот почему я считаю Всемирные фестивали молодежи и студентов частью своей биографии. И горжусь этим, как и редкой наградой, врученной мне директором парижской «Олимпии», – орденом «За укрепление искусством дружбы между народами». Это мой маленький вклад в ту большую борьбу, которую вели и ведут честные люди всех стран, – борьбу за мир и счастье.

Любопытно, что, когда я ехала на фестиваль, чиновники говорили: «Она же иностранка», но когда я вернулась с «золотым набором», ко мне резко изменилось отношение. Через год после после возвращения из Софии мне дали звание «Заслуженная артистка РСФСР».

Вот так и получалось, что моя жизнь протекала как бурное русло реки: страны, города, люди, концерты, преодоления, огорчения. А еще рядом со мной был мой муж, моя дочь, в Польше жила мама. И я понимала: что бы ни случилось, эти люди поддержат меня. Сегодня, вспоминая то время, я жалею, что не всегда прислушивалась к тому, что мне говорил Сан Саныч. К концу 60-х годов во мне уже сложилось понимание своего предназначения. Я знала, что преподавателем мне не стать, что моя стезя определилась раз и навсегда. Именно на сцене я могу реализовать все, что дала мне природа, – нет, я никогда не заносилась, не изображала из себя «звезду». Мое окружение, с которым несказанно повезло, – мудрые люди, композиторы, друзья Броневицкого, его родители, брат Женя, – все они помогали мне не терять форму, умело балансировать между чувством собственного достоинства и осознанием своей женской природы. Тогда я не всегда осознавала, что его любовь ко мне выражалась через сцену: он все делал для того, чтобы я выглядела королевой, например, набрал в ансамбль красивых рослых ребят. Как сказал один из наших знакомых, увидев меня на одном из выступлений: «Однако, Эдита, какая у вас красивая свита». Именно этого добивался Броневицкий – чтобы каждый мой выход на сцену был праздником. Это было смыслом его жизни. Но тогда я не всегда это понимала, о чем жалею невероятно. Шура невероятно радовался моим успехам, но не всегда это показывал. Ему все время думалось, что я могу сделать больше, а он должен мне помочь в этом.