Вера Лещенко - Петр Лещенко. Все, что было… Последнее танго

Теперь ты – Артист, признанный во всем мире. У тебя появляется свой дом, свой ресторан, который славился русской кухней, цыганским хором, уютом и порядком. В ресторане играл оркестр из десяти музыкантов: пианист, скрипачи, саксофонист, ударник, кларнетист, баянист, гитаристы.

Валечка часто вспоминала, как ты приехал в Кишинев и сообщил им, что хочешь всех забрать в Бухарест. Ты был горд собой и счастлив, что мама теперь будет с тобой и ты сможешь о ней заботиться. Валя вспоминала: «Петечка приехал, одет богато. Да изменился только одеждой. Соседи говорили, что встретили его и подойти боялись, а он сам подходил, здоровался, обнимал, расспрашивал. На сборы нам Петя дал несколько дней. Перевез нас на свою виллу под Бухарестом, а маму Зины поселил в квартире над рестораном в том же доме».

Работа нашлась всем. Валя с Катей стали обучаться танцам, и очень скоро в ресторане появилось трио «Лещенко» – солировала Закитт. А тебя публика ждала с романсами, цыганскими песнями, танго и фокстротами.

Но зная тебя, поверить, что только на ресторане замкнулась твоя творческая жизнь, я не могла. Действительно, ты выступал в других залах, много гастролировал. Ежегодные традиционные турне по югу Бессарабии, двухмесячные гастроли по северу Европы, по городам Прибалтики, в Лондон. Ты очень любил бывать в Молдавии. Как-то вспомнил о молдавском турне в середине 1930-х и признался, что для тебя это самый дорогой уголок на земле, приближающий твою главную мечту – возвращение на родину, в Россию. Да, для тебя это была Россия. Когда в Румынии я слышала слова «Советский Союз», знала – сейчас будут ругать правительство и коммунистов. А слово «Россия» произносили так тепло и с любовью, что вставал комок в горле.

С новой программой ты выступил в Молдавии в 33 городах, поселках и селах. Ты хранил все вырезки из газет с откликами о твоих концертах. Местная пресса признавала, что ты достоин самых высоких оценок и заслуженно назван любимцем публики. Вот отклик на твой концерт в Кишиневе осенью 1935 года: «Казалось бы, что после трех переполненных сборов, „снятых” квартетом Кедрова, Кишинева „не хватит на Лещенко”. Нет, хватило. Огромный зал „Экспресса” переполнен: Петр Лещенко пользуется у нас настолько прочными симпатиями, что многочисленные его поклонники не могли отказать себе в удовольствии послушать своего Лещенко.

<���…> Он не застывает на одном репертуаре. Он работает. Он ищет. Он каждый раз обогащает свой большой репертуар.

Почти вся программа очередного концерта состоит из романсов и танго, еще не петых в Кишиневе».

Странно, почему пишущие о тебе опираются не на эти свидетельства времени, а на мнения «с душком зависти». Конечно, раньше, когда ты был запрещен в нашей стране, на твою голову выливали весь возможный негатив. Но что сегодня мешает признать певца, который по праву заслужил звание любимца публики? Инертность мышления?

К твоему столетию «Кишиневский обозреватель» дал небольшую заметку, в которой опубликовал воспоминания местной жительницы Е. Лонгиновой, которая в 1945 году бывала в Бухаресте на твоих концертах. Ей очень понравилось, как ты пел, твой репертуар, твои костюмы, игра на гитаре, но она признается: «…У меня возникало двойственное чувство: сердцем и душой я его (Лещенко. – Авт .) принимала, а умом не могла. Мы ведь считали его тогда чуждым нашей идеологии, взглядам, воспитанию».

Вот так-то! Молчите, сердце и душа, пусть правит идеология. Впрочем, пусть правит, но идеология – не тупое следование тому, что навязывается. Неплохо понимать, чему поклоняешься. Тебя идеологи сделали сначала белогвардейцем, потом предателем, потом «Чубчиком у немецкого микрофона». А ты жил своей жизнью, завоевывая новых почитателей, готовя новые программы, делая новые записи в самых престижных в мире студиях звукозаписи. Ты гастролировал, занимался бизнесом, помогал всем, кто обращался к тебе за поддержкой. Если бы эта слушательница задумалась, почему ты чужд ее идеологии, то поняла бы, что ты как никто свой.

Как ни странно звучит, но у гитлеровцев стоило поучиться, как выстраивать пропаганду. Они делали ставку на твою популярность и, чтобы обратить в свою веру противника или хотя бы привлечь его внимание к своим агитационным лозунгам, давали в эфир твои записи. Вывод прост: ты агитируешь, проповедуешь враждебную идеологию. Кого волнует, что ты знать не знал, что тебя используют?

Вспоминается реальный случай из жизни. По чьему-то доносу в 1937-е роковые был арестован студент Столярского, и к учителю явился следователь, которого интересовало, не имел ли его подопечный связей с немцами. Об этой истории рассказал другой ученик Столярского – Гольдштейн: «В то время все немцы воспринимались как фашисты. Столярский сказал: „Да, я знаю, что он связан с немцами, могу даже назвать с кем”. Следователь взял записную книжку и приготовился записать. А Столярский продолжил: „Например, он имел связи с Брамсом, Шубертом, Шуманом, Бахом”».