Александр Кабаков: Приговоренный

Цитировать такое — значит, выставлять себя самодовольным дураком, какие бы оговорки ни сделал, подумал он. Зачем повторять то, что теперь знает любой гражданин Соединенной России, на всей ее территории от Александрова до Наро-Фоминска и от Можайска до Голутвина? Только потому, что это было написано шестнадцать лет назад? Какая разница, когда…

Можайск, он знал это точно, принадлежит Солнцеву, наиболее могущественному из семи Фамилиархов. На своей территории члены его Фамилии контролируют не только банки, торговлю, дороги, строительство, но и все вооруженные силы, от расквартированных армейских частей и местной коммерческой милиции до коммунистических боевиков и «Русских Богатырей»… Только считанные еще работающие заводы формально находятся под контролем правительства и пожирают остатки бюджета. Но все, в том числе и Кремль, понимают, что в любой момент Солнцевы могут остановить производство и вывести рабочих на рельсы или на Можайское шоссе — если Генерал-Секретарь опять впадет в свое обычное сенильное беспамятство и чего-нибудь начудит с налогами, или с квотами, или с лицензиями… К счастью, в последнее время чудит он все реже: в территорию Солнцевых входит и Великая Рублевка, и Барвиха Первопрестольная. Бдительно следя за здоровьем национального лидера, Руслан Моисеевич Солнцев ежедневно лично проверяет подачу успокоительных в систему жизнеобеспечения.

И, надо признать, выглядит Генерал-Секретарь даже для своих не таких уж преклонных восьмидесяти четырех прекрасно.

А Солнцевы все строят и строят Можайск… И скоро, видимо, сюда потянутся многие из полумертвого московского центра, потому что Махмуд Коптев и Ким Раменских, которым принадлежит все внутри окружной дороги, никак не поделят между собой Манеж, а вокруг все ветшает, приходит в упадок… Один только двухсотметровый крест, недавно поставленный на всероссийские народные пожертвования в честь Святого Юрия Строителя, сияет золотом над Лужниками.

Шалаши беженцев за окном пошли гуще — въехали в фильтрационную приграничную зону. Несчастные, снедаемые завистливыми мечтами, стекаются сюда отовсюду и оседают лагерями по всей границе.

Недавно «Народное Товарищество Виртуальности», вспомнил он, вездесущее и всезнающее НТВ, провело опрос среди них: почему и от чего бежали из своих стран? Ответы были вполне ожидаемыми: из Республики Восточная Сибирь — от китайского трудового перевоспитания, из Всевеликого Войска — от атаманского суда, из Курско-Орловской Социалистической Освобожденной Военной Области — просто от голода… Тянутся почти бесплотные тени из руин Независимого Ленинградского Округа, прорываются — иногда и с перестрелкой, если наткнутся на пограничников — вовсе одичавшие люди из радиоактивных лесов вокруг Вольного Коммунистического Пролетарского Брянска… Пробираются подпольщики антиханской группировки «Остров Крым» из Симферополя и молодогвардейцы, русские националисты из Юзовки… Выходят с боями партизанские отряды Законного Антиправительственного Единства Белоруссии… Самые отчаянные вырываются из строго охраняемых станиц Семипалатинской казачьей резервации и лесосек Главного Управления Латвии по антигражданам…

И живут в этих коробках, укрываясь тряпками, жгут костры, ждут экзамена и заветного разрешения. «Такой-то действительно является русскоязычным беженцем, имеет право проживать на территории Славянского Содружества Соединенной России (СССР) и быть нанятым на работу при условии, что на нее не претендует уроженец СССР (б. Московская область)…» А экзамен-то по русскому сдает один из пяти, остальных выдворяют за границу, и они оседают там…

— Граница! — суровым голосом прокричал в коридоре проводник. — Приготовить паспорта и деньги для пограничного контроля!

И тут же сопровождающая парочка возникла в его купе.

— Вы, Юрий Ильич, не волнуйтесь, — затараторил Игорь Васильевич, — если у вас там пара-другая лишних рулларов в кармане, так вы нам давайте, у нас с Сергеем опыт контрабандного провоза богатейший…

— Даже командование благодарностью отмечало, — подтвердил Сергей Иванович, — за контрабанду. Так затырим, что ни один мусор не унюхает…

— А вот жаргоном ты, Сергей Иванович, зря увлекаешься, — перебил старший и вздохнул, — молодой еще…

Чертовы комедианты, подумал он, проклятые комедианты.

— Нет у меня лишних денег, — сказал он. — У меня и разрешенных-то пятисот не набралось…