Уильям Йейтс - Пьесы (сборник)

Я тебя любила,
Ты не прощал предательство тогда
И, если мне не веря, ты прощаешь,
То, верно, смерть твоя не за горами.

Ты громко говоришь и возле двери;
Зачем кричать о смерти, да еще
С таким волненьем, ведь не знаешь ты,
Кто может нас подслушать из-за двери?

Возможно, кто предателя запомнит,
В ком страсть еще бурлит для жизни,
Кто не торопит смерть. Когда уйдешь,
Я всем представлюсь: поварам, гонцам,
И оружейникам, и поварятам.
Пусть бьют ковшами и ножами режут,
На вертел пусть сажают, пусть умру
Позорной смертью, что им будет люба,
И тень моя между другими встретит
Открытым честным взглядом тень твою.

Ах, речи жен, замысливших худое.

Твой конь готов. И люди ждут приказа.

Сейчас, сейчас. Всего один вопрос.
Та женщина, что вне себя от горя,
Сказала, будто ложь в ее словах,
Так как она предать меня решила
И смерть мне уготовить. Что же делать?
Как мне спасти ее от чар враждебных?

Она призналась?

Правда мне известна!
Она явилась с вестью от жены.

А если дать ей макового сока?

Что ж, дай, но береги ее от смерти,
Как самого себя. Коль не вернусь,
Пусть Конал позаботится о ней,
Его ведь любят жены.

Вот знать бы,
Что та Морригу с головой вороньей
Была честна и правду мне сказала
О том, что скоро Кухулин умрет.

Эй, Кухулин, ты узнаешь меня?

Ты меч в руках держала; думал я,
Что мы убьем друг друга, но потом
Ты ослабела, и я меч забрал.

Смотри же, Кухулин! Смотри еще!

Ах, волосы твои белым-белы.

Пора забыть о прошлых временах.
Мой наступил черед. А ты умрешь.

Где я? Зачем я здесь?

Ты всех прогнал,
Ведь получил ты шесть смертельных ран,
Потом из родника хотел напиться.

На камень я накинул пояс свой,
Чтоб крепко привязать себя к нему
И стоя умереть, но сил уж нет.
Ты пояс затяни.

Тебя я знаю.
Ты – Айфе, и мой сын твоим был сыном.
Я помню наш источник Ястребиный
И берег Байле, где убил его.
Так, значит, чудо сотворила Медб,
Чтоб ты могла убить меня по праву.

По праву – да, но Медб тут ни при чем,
И воины ее меня не знают,
Из Маха серый конь, в бою убитый,
Вновь появился, выйдя из воды,
Живой как будто, обошел три раза
Вокруг тебя и камня, а потом
Опять ушел под воду, и никто
Из всех ни шагу не посмел ступить,
Кроме меня.

Ну, у тебя есть право.

Старуха я теперь, и, чтоб ты, силы
Возвратив себе, не вырвался на волю,
Я к камню крепко привяжу тебя
Своею шалью.

Не порви ее.
Прекрасны твои шали. Помню ту,
Что золотом сверкала.

Я забыла.

Зачем тебе лишаться этой шали?
Ведь, много крови потеряв, ослаб я.

Боялась я тебя, но вот связала
И больше не боюсь… Как бился сын мой?

Со временем он мог бы стать искусней,
Но лучше? Нет!

Слыхала, ты не знал,
Как мальчика зовут, но Айфе он
Тебе напомнил, и стать другом ты
Хотел ему, да Конхобар был против.

Да, против. Конхобар велел сражаться.
В тот день я в верности ему поклялся
И клятве изменил, сказал о сходстве,
Но кто-то речь завел о колдунах,
И я решил, что сходство – их работа,
Мы стали драться, я убил его,
Потом сошел с ума и с волнами
Сражался.

Я была непобедима,
А ты забрал мой меч, меня же бросил
Одну в горах, но я тебя нашла,
Я девою легла с тобою рядом
И ненависть узнала, как ушел ты,
И поклялась убить тебя во сне,
Но сына ночью родила меж черных
Двух тёрнов.