Осип Назарук - Роксолана

За гвардией до самой реки Швехат стоял беглер-бей Баграм, наместник Анатолии, с азиатскими войсками, правее Циммеринга располагались войсковые канцелярии. От Санкт-Маркса до ворот близ Штубенринга и далее до самой Венской Горы стоял великий визирь Ибрагим и весь турецкий артиллерийский парк под командованием Топчи-паши. С ним прибыл вероломный епископ Павел Вардаи из Граца, который сдал этот город туркам без боя и последовал за их армией. Предав свою веру и апостольскую столицу, он изменил и своему народу, преграждавшему путь турецкому нашествию. И впоследствии стал страшным доказательством того, что измена вере и церкви своей всегда предшествует измене родине.

На Венской Горе занял позиции Бали-бек, наместник Боснии, комендант передового охранения, а еще ближе к городу и крепости расположился Хосрев-бек, наместник Сербии, комендант арьергарда войск в этом походе. Перед воротами Бурга стояли отборные части из Румилии, а перед Шкотскими вратами, ближе к Деблингу, – могущественный мостарский паша. Все пространство дунайских вод контролировал Касым, комендант Стамбула, под началом которого было до восьми сотен легких судов.

И стонала земля, и гудели горы под тяжестью орудий и многотысячных полков Сулеймана, охвативших широким кольцом крупнейшую христианскую крепость на Дунае.

Турецкие «бегуны и поджигатели» рассыпались не только по околицам Вены, но и по всей Нижней и Верхней Австрии и Штирии, сея повсюду гибель и пожары. Их жертвами пали чудесные виноградники Хайлигенштадта, и Деблинг, и Пенцинг, и Гиттельсдорф, и замок Санкт-Файт, и Лихтенштейн, и Медлинг, и Берхтольсдорф, и Брюн, и Энценсдорф, и даже хорошо укрепленный Баден, и долинная часть Клостернойсбурга вместе с величавым монастырем над Дунаем, и много других замков, селений и городов. Отряды армии Сулеймана, грабя и вырезая до последнего человека христианские гарнизоны, добрались даже до прекрасной долины реки Изонцо.

В день, когда Роксолана прибыла в Циммеринг, Касым в ее честь поджег все мосты через Дунай, и они пылали на протяжении всей ночи. В тот же день в осажденной Вене были остановлены все часы на башнях церквей и в общественных зданиях – в знак того, что больше нет меры времени для труда и отдыха, когда вера и держава находятся в смертельной опасности.

А в двадцать третий день месяца Мухаррам турецкая артиллерия открыла огонь по Вене и без остановки била по Каринтийским воротам в течение целой ночи. И всю эту ночь безостановочно шел проливной дождь, не утихая ни на мгновенье.

На следующий день турки получили приказ приготовить штурмовые лестницы, чтобы взбираться на городские стены. Анатолийские полки свозили с гор, окружающих Вену, древесину и вязанки хвороста, чтобы заполнить ими крепостные рвы. И вдруг через Соляные ворота из осажденной крепости стремительно вырвались восемь тысяч пехотинцев и ударили в тыл турецким отрядам, атаковавшим Каринтийские ворота. Но, замешкавшись, они произвели вылазку не ночью, а на рассвете, и турки убили более пятисот человек и с ними сотника Хагена Вольфа. А когда осажденные начали отступать в крепость, турки предприняли попытку вместе с ними ворваться в открытые ворота, но те оказались слишком узкими, и в крепость проникли лишь несколько янычаров.

Только когда с помощью двух минных подкопов туркам удалось сделать пролом в крепостной стене возле монастыря августинцев, начался трехдневный штурм. С обеих сторон беспрестанно гремела артиллерия; играли трубы, горны и трембиты с башен монастыря августинцев и церкви Святого Стефана: эта музыка должна была придавать мужества защитникам города.

Так шли дни за днями – и все они были кровавыми.

Еще два минных подкопа значительно расширили пролом в стене близ Каринтийских ворот. И военный совет визирей и пашей, который возглавлял сам султан, принял решение начать последний и самый мощный штурм, так как холод и недостаток провианта уже начали сказываться на боевом духе турецкой армии. Остывающее рвение воинов подогрело обещание выплаты крупных сумм – по тысяче акче каждому янычару. Герольды выкрикивали в полках, что любой рядовой воин, первым ворвавшийся на стену крепости, получит тридцать тысяч акче, а если героем окажется офицер, то он станет султанским наместником. Сам Сулейман, пренебрегая опасностью, почти вплотную приблизился к городской стене, осмотрел пролом и поблагодарил великого визиря, который руководил работой саперов. Стена была разрушена на расстоянии около сорока пяти саженей.