О. Генри - Мадам Бо-Пип на ранчо

Но все-таки какой рай эти прерии! Как они цветут и благоухают, когда находится то, что давно считалось потерянным! Как упоителен бьющий в окна свежий утренний ветерок, напоенный дыханием желтых цветов ратамы! И разве нельзя постоять минутку с сияющими, устремленными вдаль глазами, мечтая о том, что ошибку можно исправить?

Почему миссис Макинтайр так нелепо тычет повсюду метлой?

– Нашла, – сказала миссис Макинтайр, хлопая дверью. – Вот она.

– Вы что-нибудь потеряли? – спросила Октавия с вежливым равнодушием.

– Гадина! – яростно воскликнула миссис Макинтайр. – Разве вы о ней забыли?

Вдвоем они уничтожили сколопендру. Такова была ее награда за то, что с ее помощью вновь отыскалось все потерянное на балу у Хэммерсмитов.

Очевидно, Тэдди не забыл о перчатке и, вернувшись на закате, предпринял тщательные, хотя и тайные поиски. Но нашел он ее только поздно вечером на залитой лунным светом восточной веранде. Перчатка была на руке, которую он считал навеки для себя потерянной, и поэтому он решился повторить некую чепуху, повторять которую ему когда-то строго запретили. Ограда Тэдди рухнула.

На этот раз тщеславие не стояло на пути, и любовный дуэт прозвучал так естественно и успешно, как и должно быть между пылким пастухом и нежной пастушкой.

Прерии превратились в сад, ранчо Де Лас Сомбрас стало ранчо Света.

Через несколько дней Октавия получила от мистера Бэннистера ответ на письмо, в котором она просила его выяснить некоторые вопросы, связанные с ранчо. Вот часть этого письма:

«Я не совсем понял ваше упоминание об овечьем ранчо. Через два месяца после вашего отъезда было установлено, что означенное ранчо не являлось собственностью полковника Бопри, поскольку документально было доказано, что перед смертью оно было им продано. Об этом мы сообщили вашему управляющему мистеру Уэстлейку, который незамедлительно перекупил таковое. Не представляю себе, каким образом этот факт мог остаться неизвестным вам. Прошу вас незамедлительно обратиться к вышеупомянутому джентльмену, который по крайней мере подтвердит мое сообщение».

Когда Октавия разыскала Тэдди, она была настроена очень воинственно.

– Что вам дает работа на ранчо? – повторила она свой прежний вопрос.

– Сто… – начал было Тэдди, но увидел по ее лицу, что ей все известно. В ее руках было письмо мистера Бэннистера, и он понял, что игра кончена.

– Это мое ранчо, – признался он, как уличенный школьник. – Чего стоит управляющий, который со временем не вытеснит своего хозяина?

– Почему ты здесь работаешь? – упорствовала Октавия, тщетно пытаясь подобрать ключ к загадке Тэдди.

– Говоря начистоту, Тэви, – сказал Тэдди с невозмутимой откровенностью, – не ради жалованья. Его только-только хватало на табак и на крем от загара. На юг меня послали доктора. Правое легкое что-то захандрило из-за переутомления от гимнастики и поло. Мне требовался климат, озон, отдых и тому подобное.

Мгновенно Октавия очутилась в непосредственной близости от пораженного органа. Письмо мистера Бэннистера соскользнуло на пол.

– Теперь… теперь оно здорово, Тэдди?

– Как мескитный пень. Я обманул тебя в одном. Я заплатил пятьдесят тысяч за твое ранчо, как только узнал, что твое право владения недействительно. Примерно такая сумма накопилась на моем счету в банке, пока я тут пас овец, и практически ранчо досталось мне даром. Тем временем там еще наросли проценты, Тэви. Я подумываю о свадебном путешествии на яхте с белыми лентами по мачтам в Средиземном море, потом к Гебридам, а оттуда в Норвегию и до Зюдерзее.

– А я думала, – шепнула Октавия, – о свадебном галопе с моим управляющим среди овечьих стад и о свадебном завтраке с миссис Макинтайр на веранде и, может быть, с веточкой флер-д'оранжа в красной вазе над столом.

Тэдди рассмеялся и запел:

Октавия притянула его к себе и что-то шепнула. Но говорила она совсем о других колечках.

«О мертвых ничего…» – начало латинской поговорки «О мертвых ничего, кроме хорошего».

Испанский танец.

Герои пастушеской поэмы Филиппа Сиднея «Аркадия».