Артур Дойл: Влиятельный клиент

– Меня нетрудно найти, – добавила женщина, – а Толстому Шинуэллу, черт возьми, тем более. Он и подумать не успеет, а я уже тут как тут: ведь проживаю я по тому же адресу. Мы с тобой старые приятели, правда, Толстяк? Ну ладно, о деле. Говорят, мистер Холмс, вас интересует человек, который заслужил преисподнюю больше нашего. Неужели в этом мире есть еще справедливость!

– Я вижу, вы хотите нам помочь, мисс Уинтер, – улыбнулся Холмс.

– Если уж вы и впрямь собрались наградить его по заслугам, я с вами до гробовой доски, – с готовностью ответила наша гостья. При этом ее бледное лицо и горящие глаза озарились такой лютой ненавистью, на какую способна только женщина, да и то не всякая. – О моем прошлом говорить нечего, мистер Холмс. Скажу только: в том, что со мною стало, виноват Адельберт Грюнер. О, если бы я могла ему отомстить! – в ярости сжались ее кулаки. – Если бы мне удалось спихнуть его самого в ту грязную яму, где по его милости оказалось столько людей!

– Вам известно, в чем дело?

– Толстый Шинуэлл рассказал мне в двух словах. Итак, у него на примете есть еще одна дурочка, и на этот раз он собрался жениться. А вы хотите этому помешать. Ну ладно, но разве и без моей помощи вы не можете ей втолковать, что такой негодяй – не пара порядочной девушке?

– Да она просто рассудок потеряла. Любовь совершенно вскружила ей голову. Что ей только о нем не рассказывали – все напрасно!

– И про убийство?

– И про убийство.

– Вот это характер!

– Она считает, его хотят оклеветать.

– Неужели у вас нет доказательств, чтобы убедить наконец эту глупую девчонку?

– Вы поможете нам их отыскать?

– А сама я разве не доказательство? Да если бы я встретилась с ней и рассказала, как он…

– И вы бы пошли на это?

– Я-то? Еще бы!

– Хорошо, попробовать, может, и стоит. Но учтите, он ведь выложил ей почти все про свои грехи и, что самое интересное, был прощен, так что она едва ли пожелает возвращаться к этой теме.

– Он не мог рассказать ей все до конца, – возразила мисс Уинтер. – Кроме того убийства были и другие. Бывало, говорит-говорит он о ком-нибудь этаким сладким голосом, а потом вдруг взглянет пристально и скажет: «А через месяц он умер». И не подумайте, что он хвастался. Правда, тогда я не обращала на его слова никакого внимания, потому что сама была по уши в него влюблена. Как теперь этой вашей глупышке, мне и дела не было до того, что он там творил. Только однажды я была действительно потрясена. Клянусь богом, не умей он все так гладко объяснять и успокаивать, я ушла бы от него в ту же самую ночь. Как сейчас помню его руки, унизанные золотом, а в них записная книжка в коричневом кожаном переплете с застежкой. Думаю, он тогда был изрядно навеселе, иначе вряд ли решился бы ее показать.

– Так что же произошло?

– Не поверите, мистер Холмс! Как другие собирают бабочек или там мотыльков, Грюнер коллекционирует женщин. Эта коллекция – его гордость. В этой мерзкой книжице содержится все: имена, фотографии и всяческие подробности. На подобную гадость, кроме него, не способен ни один человек. Если бы он решил ее озаглавить, лучшего названия, чем «Загубленные мною души», ему не придумать. Ну да что о ней говорить – делу она не поможет, а если бы и помогла, откуда ее возьмешь, эту книжицу?

– А правда, где он ее держит?

– Как знать, где она теперь! Ведь уже больше года, как я от него ушла. Я видела, где он ее хранил тогда. Хотя он настолько аккуратен и постоянен в своих привычках, что, вполне возможно, эта книжка по-прежнему хранится в ящике для бумаг старого бюро, которое стоит в смежной с кабинетом комнате. Вы знаете расположение комнат в его доме?

– Я был у него в кабинете, – ответил Холмс.

– Ого, я вижу, вы не теряли времени даром. Ну, слава богу, может, теперь нашлась управа и на моего милого Адельберта. Его кабинет состоит из двух комнат. Первая – это та, где между окон стоит большой стеклянный шкаф с китайской посудой. Там за столом есть дверь, которая ведет, так сказать, во внутренний кабинет. Это маленькая комнатушка, где он держит свои бумаги и личные вещи.

– Сигнализация есть?

– Адельберт и сам не трус, это вам подтвердит и его злейший враг. Правда, сигнализация все-таки есть, ее включают на ночь. Хотя у него и взять-то нечего. Разве что-нибудь из китайской посуды?

– Да нет, – с видом знатока заметил Шинуэлл Джонсон. – Кто станет мараться? Ведь эти черепки не продашь, не переплавишь.

– Это верно, – согласился Холмс. – Хорошо, мисс Уинтер, если вы зайдете ко мне завтра в пять, я смогу ответить, можно ли будет организовать встречу с мисс де Мервиль. Я чрезвычайно признателен вам за помощь, не говоря о моих клиентах, которые сочтут…