Марина Цветаева - Час души

Ах, неистовая меня волна
Подняла на гребень!
Я тебя́ пою, что у нас – одна,
Как луна на небе!

Что, на сердце во́роном налетев,
В облака вонзилась.
Горбоносую, чей смертелен гнев
И смертельна – милость.

Что и над червонным моим Кремлем
Свою ночь простерла,
Что певучей негою – как ремнем,
Мне стянула горло.

Ах, я счастлива! Никогда заря
Не сгорала – чище.
Ах, я счастлива, что, тебя даря,
Удаляюсь – нищей,

Что тебя, чей голос – о глубь! о мгла! —
Мне дыханье сузил,
Я впервые именем назвала
Царскосельской Музы.

Помнишь бешеный день в порту,
Южных ветров угрозы,
Рев Каспия – и во рту
Крылышко розы.

Как цыганка тебе дала
Камень в резной оправе,
Как цыганка тебе врала
Что-то о славе…

И – высо́ко у парусов —
Отрока в синей блузе.
Гром моря – и грозный зов
Раненой Музы.

Уж и нрав у меня спокойный!
Уж и очи мои ясны!
Отпусти-ка меня, конвойный,
Прогуляться до той сосны!

И залепетать, и вспыхнуть,
И круто потупить взгляд,
И, всхлипывая, затихнуть —
Как в детстве, когда простят.

Руки даны мне – протягивать каждому обе, —
Не удержать ни одной, губы – давать
имена,
Очи – не видеть, высокие брови над ними —
Нежно дивиться любви и – нежней —
нелюбви.

А этот колокол там, что кремлевских тяже́ле,
Безостановочно ходит и ходит в груди, —
Это – кто знает? – не знаю, —
быть может, – должно быть —
Мне загоститься не дать на российской земле!

Искательница приключений, —
Искатель подвигов – опять
Нам волей роковых стечений
Друг друга суждено узнать.

Но между нами – океан,
И весь твой лондонский туман,
И розы свадебного пира,

И доблестный британский лев,
И пятой заповеди гнев, —
И эта ветреная лира!

Мне и тогда на земле
Не было места!
Мне и тогда на земле
Всюду был дом.

– А вас ждала прелестная невеста
В поместье родовом.
По ночам, в дилижансе, —
И за бокалом Асти, —
Я слагала вам стансы
О прекрасной страсти.

Гнал веттурино,
Пиньи клонились: Salve! [1]
Звали меня – Коринной,
Вас – Освальдом.

Чтоб дойти до уст и ложа —
Мимо страшной церкви Божьей
Мне идти.

Мимо свадебных карет,
Похоронных дрог.
Ангельский запрет положен
На его порог.

– Та́к, в ночи́ ночей безлунных,
Мимо сторожей чугунных:
Зорких врат —

К двери светлой и певучей
Через ладанную тучу
Тороплюсь,

Как торопится от века
Мимо Бога – к человеку
Человек.

Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес,
Оттого что лес – моя колыбель, и могила —
лес,
Оттого что я на земле стою – лишь одной
ногой,
Оттого что я о тебе спою – как никто другой.

Я тебя отвоюю у всех времен, у всех ночей,
У всех золотых знамен, у всех мечей,
Я ключи закину и псов прогоню с крыльца —
Оттого что в земной ночи! я вернее пса.

Я тебя отвоюю у всех других – у той, одной,
Ты не будешь ничей жених, я – ничьей
женой,
И в последнем споре возьму тебя —
замолчи! —
У того, с которым Иаков стоял в ночи.

Но пока́ тебе не скрещу на груди персты —
О проклятие! – у тебя остаешься – ты:
Два крыла твои, нацеленные в эфир, —
Оттого что мир – твоя колыбель,
и могила – мир!