Марина Цветаева - Час души

Во мгле – сизой
Стоишь, ризой
Снеговой одет.

То не ветер
Гонит меня по городу.
Ox, уж третий
Вечер я чую во́рога.

Голубоглазый —
Меня – сглазил
Снеговой певец.

Снежный лебедь
Мне по́д ноги перья стелет.
Перья реют
И медленно никнут в снег.

Так, по перьям,
Иду к двери,
За которой – смерть.

Он поет мне
За синими окнами,
Он поет мне
Бубенцами далекими,

Длинным криком,
Лебединым кликом —
Зовет.

Милый призрак!
Я знаю, что всё мне снится.
Сделай милость:
Аминь, аминь, рассыпься!
Аминь.

Мимо о́кон моих – бесстрастный —
Ты пройдешь в снеговой тиши,
Божий праведник мой прекрасный,
Свете тихий моей души!

Я на душу твою – не зарюсь!
Нерушима твоя стезя.
В руку, бледную от лобзаний,
Не вобью своего гвоздя.

И по имени не окликну,
И руками не потянусь.
Восковому, святому лику
Только издали поклонюсь.

И, под медленным снегом стоя,
Опущусь на колени в снег,
И во имя твое святое
Поцелую вечерний снег —

Там, где поступью величавой
Ты прошел в гробовой тиши,
Свете тихий – святыя славы —
Вседержитель моей души.

Женщине – лукавить,
Царю – править,
Мне – славить
Имя твое.

Он на закате дня
Пел красоту вечернюю.
Три восковых огня
Треплются, суеверные.

Шли от него лучи —
Жаркие струны по! снегу.
Три восковых свечи —
Солнцу-то! Светоносному!

О поглядите – ка́к
Веки ввалились темные!
О поглядите – ка!к
Крылья его поломаны!

Черный читает чтец,
Топчутся люди праздные…
– Мертвый лежит певец
И воскресенье празднует.

– Эй, идолы, чтоб вы сдохли! —
Привстал и занес кнут,
И о́крику вслед – о́хлест,
И вновь бубенцы поют.

Над валким и жалким хлебом
За жердью встает – жердь,
И проволока под небом
Поет и поет смерть.

А над равниной —
Вещая вьюга.
Дева, ужель не узнала друга?
Рваные ризы, крыло в крови…
Это последнее он: Живи!

Над окаянной —
Взлет осиянный.
Праведник душу урвал – осанна!
Каторжник койку-обрел-теплынь,
Пасынок к матери в дом. – Аминь.

И мы шарахаемся, и глухое: ox! —
Стотысячное – тебе присягает. – Анна
Ахматова! – Это имя – огромный вздох,
И в глубь он падает, которая безымянна.

Мы коронованы тем, что одну с тобой
Мы землю топчем, что небо над нами – то же!
И тот, кто ранен смертельной твоей судьбой,
Уже бессмертным на смертное сходит ложе.

В певучем граде моем купола горят,
И Спаса светлого славит слепец бродячий…
– И я дарю тебе свой колокольный град,
Ахматова! – и сердце свое в придачу.