1 ...6 7 8 10 11 12 ...41 Оказалось, мать пытается разбудить её. Сагадат тут же вспомнила свой страшный сон.
– Что случилось, эни ´? – спросила, она протирая глаза.
В казарме было холодно. Ветер дул в выбитые окна, которые стучали и хлопали, издавая какой-то жуткий визг. В этом звуке Сагадат слышались слова: «Нету, нету больше счастья!..» Люди всхлипывали во сне. Было темно, ни одна лампадка не светилась.
Лишь луна, выныривая временами из облаков, слабо освещала казарму. Тени облаков ползли по стенам, которые то освещались, то снова погружались во мрак. Крыша казармы скрипела на ветру, издавая пугающие звуки, похожие на стоны. Железные щеколды, раскачиваясь, то и дело ударялись о дверь. Ветер завывал в трубах, и звук то устремлялся вверх, то опускался вниз, напоминая осенний лес с его жутким воем и бесовскими плясками. Сагадат казалось, что доски на потолке вот-вот обрушатся на них. Отец спросил печально:
– Что, страшно тебе, кызым?
Сагадат не стала огорчать его.
– Нет, эти ´, – сказала она, – чего же мне бояться, когда вы рядом?
Шарип-бабай, сдерживая слёзы, повторил:
– Дочка… когда мы рядом… – и замолчал.
Через некоторое время он заговорил снова:
– Я умираю, дочка… Смерть моя привела меня сюда… Прости, дочка… Дочка… не забывай меня… Поминай в своей молитве по четвергам, дочка… Почему молчишь, дочка?… Слушайся мать. Она тебя очень любит. Не обижайся на неё за всё это… Я виноват перед тобой, дочка. Пусть Аллах пошлёт тебе счастье… Карчык [3] Карчык – старушка. Общепринятое у татар обращение к жене.
! Ты тоже прости меня!.. Прости… О Аллах… Я Раббем… Что же я натворил?! Куда затащил вас! – и он безутешно заплакал: – Дочка, иди сюда!.. Иди сюда, дочка! Дитя моё, доченька, не обижайся на меня… знать, судьба… наша такая… – Шарип-бабай положил руку на плечи Сагадат и стал гладить её по голове. Слёзы душили его, он не в силах был сдержать их.
Когда Шарип-бабай гладил Сагадат обессилевшей рукой, она вспомнила, как часто в детстве он гладил её по голове. Тут же на память пришла чудесная пора юности, счастливое время, проведённое в доме муллы, а сегодня отец умирает среди чужих гадких людей. От этой мысли ей стало так плохо, словно на неё опрокинули ведро ледяной воды.
– Отец… – только и смогла сказать Сагадат, слёзы хлынули у неё из глаз.
Шарип-бабай чувствовал, что дочь хочет сказать ему что-то, но слёзы мешают ей. Он снова погладил её по голове.
– Что, дитя? – сказал он.
– Отец… я прощаю тебя… – сказала Сагадат. – Молись… за меня.
Услышав такие слова, старик снова зарыдал. Он воздел руки и принялся молиться.
– И-и Раббем… дай ребёнку моему счастья! Убереги от греха!!! Дай ей сил выстоять, воздержаться от дурных поступков! Не лишай благонравия и счастья!.. – раздельно и внятно произнёс он. – О Аллах, Аллах!.. Карчык!.. Умираю… Прости… Положите меня головой к Каабе… О Аллах, Аллах, Аллах!.. Прости мои прегрешения…
После этих слов Сагадат, роняя слёзы, с большим усилием повернула отца на бок. Хусниджамал-эби тихонько присела на койку рядом с мужем. Сагадат, не зная, что делать, держала в руках холодеющую руку отца и мысленно просила Аллаха простить отцу все его грехи, послать матери здоровье, а для себя… просила счастья. Шарип-бабай, с трудом шевеля языком, проговорил: «Ля… илахе… илля… Аллахе Мухаммад… Расул… уллах». Услышав это, мать с дочерью громко заплакали, не в силах дольше сдерживаться.
То ли разбуженный их голосами, то ли проснувшись сам, старик, который творил на ночь намаз и считал редис, направился к ним. Не глядя на женщин, он сказал:
– Пусть последний свой вздох испустит под звуки Корана, – и начал читать «Ясин». Больной силился сказать что-то, но не смог. Сагадат с Хусниджамал-эби плакать перестали и только всхлипывали время от времени. Священная молитва успокоила их и внушила благодатную уверенность, что теперь всё идёт как положено. Если отец и умрёт сейчас, жизненный путь его будет завершён достойно. Сколько бы ни благодарили они старого человека, всё равно останутся у него в долгу. Старик молился, и в глазах его блестели слёзы. Они подкатывались к горлу и будто душили его. Шарип-бабай долго с беспокойством смотрел в глаза жены, потом перевёл взгляд на старика, казалось, ему нужно сказать что-то важное. Губы его делали усилие произнести какие-то слова. В конце концов он с большим трудом выдавил из себя: «Алла…»
Сагадат с матерью снова залились слезами. Сагадат, как безумная, твердила лишь одно:
Читать дальше