Сомерсет Моэм - Пять лучших романов (сборник)

Я рассмеялся, поняв, что должны означать эти слова: что для таких, как я, у них скоро не будет времени. Эллиот смерил меня взглядом, в котором сквозила некоторая надменность.

– Но часов в шесть мы, разумеется, почти всегда дома и будем рады вас видеть, – добавил он милостиво, но с явным намерением напомнить мне, что я – всего лишь писатель.

Однако бывает, что и святой не стерпит.

– Постарайтесь связаться с Сент-Олфердами, – сказал я. – Мне говорили, что они хотят продать своего Констебла – Солсберийский собор.

– Я сейчас картин не покупаю.

– Да, я знаю, я думал, может, вы им поможете сбыть его с рук.

В глазах у Эллиота появился стальной блеск.

– Дорогой мой, англичане – великая нация, но писать маслом они никогда не умели и никогда не научатся. Английская школа меня не интересует.

Весь следующий месяц я почти не видел Эллиота и его родственниц. Их он принимал по-царски. Он возил их на субботу и воскресенье в одну знаменитую родовую усадьбу в Суссексе, а потом в еще более знаменитую в Уилтшире. Водил их в королевскую ложу в опере в качестве гостей некой принцессы, приходившейся родней Виндзорскому дому. Возил на завтраки и обеды к сильным мира сего. Достал для Изабеллы приглашения на несколько балов. Сам принимал в «Кларидже» целый ряд гостей, чьи имена на следующий день выглядели в газетах очень эффектно. Он давал ужины у Сайро и в ресторане «Посольский». Словом, он делал все, что считал уместным, и у Изабеллы, еще не очень искушенной в жизни высшего света, даже голова покруживалась от роскоши и великолепия, которыми он ее услаждал. Ничто не мешало Эллиоту воображать, что он взвалил на себя эти заботы из чисто альтруистического побуждения – отвлечь мысли племянницы от ее злосчастного романа; однако ему, как я подозреваю, и самому было лестно дать сестре возможность воочию убедиться, что он – свой человек в кругу прославленных и знатных. Принимать гостей он умел и от души наслаждался, проявляя свою виртуозность.

Меня он тоже раза два приглашал, и время от времени я в шесть часов заглядывал в «Кларидж». Изабеллу всегда окружали молодые великаны гвардейцы в ослепительных мундирах или элегантные, но не столь ослепительные молодые люди из министерства иностранных дел. Как-то раз она, ускользнув от своих кавалеров, отвела меня в сторону.

– У меня к вам просьба, – сказала она. – Помните, как мы с вами пили в аптеке содовую с мороженым?

– Прекрасно помню.

– Вы тогда мне очень помогли. Пожалуйста, помогите мне еще раз.

– Постараюсь.

– Мне нужно с вами поговорить. Может, как-нибудь позавтракаем вместе?

– Скажите только когда.

– Где-нибудь, где не людно.

– Хотите, прокатимся в Хэмптон-Корт? Там и позавтракаем. Парк в это время года хорош как никогда, и я вам покажу кровать королевы Елизаветы.

Она охотно согласилась и назначила день. Но, когда этот день настал, погода, которая до тех пор нас баловала, вдруг резко переменилась. Небо затянуло тучами, моросил дождь. Я позвонил узнать, не предпочтет ли она позавтракать в городе.

– А то сегодня в парке не посидишь, и картины смотреть плохо, когда так темно.

– В парках я насиделась, а от старых мастеров у меня оскомина. Нет, поедем.

– Отлично.

Я заехал за ней, и мы отправились. В Хэмптон-Корте я знал одну небольшую гостиницу с хорошим рестораном и сразу дал шоферу адрес. По дороге Изабелла со свойственной ей живостью болтала о приемах, на которых побывала, и о людях, с которыми познакомилась. Она была в восторге от своего времяпрепровождения, но из ее замечаний о всяких новых знакомых я понял, что наблюдает она зорко и не обольщается пустыми словами. Из-за плохой погоды экскурсантов не было, и в ресторане мы сидели одни. Гостиница эта славилась простой английской кухней, мы ели вкуснейшую молодую баранину с зеленым горошком, а затем – яблочный пирог со сливками, да еще по кружке светлого пива – завтрак хоть куда. Поев, я предложил Изабелле перейти в пустую кофейню и посидеть в удобных креслах. Там было холодно, но уголь и растопка в камине были приготовлены, и я поднес к ним спичку. Огонь весело запылал, в комнате сразу стало уютнее.

– Вот так-то, – сказал я. – А теперь выкладывайте, о чем вы хотели со мной поговорить.

– О том же, что и в тот раз, – отвечала она со смешком. – О Ларри.

– Я так и думал.

– Вы знаете, что мы расстроили помолвку?

– Да, Эллиот мне говорил.

– У мамы как гора с плеч, и он не нарадуется.