Игорь Литвиненко - Ритуальные принадлежности

– Да может, не надо было? Теперь Аленка обидится на меня. А я где-нибудь тут, в уголку бы…

– Ну что вы! – Нина Петровна махнула рукой. – Ничего с ней не сделается!

– Да, – со слезами в голосе сказала Аленка. – А теперь как я буду уроки учить?

– Ну, хватит! – отчитал ее Федор Васильевич. – Мы ведь уже договорились, кажется? И точка. Смотри-ка ты на нее, какая настойчивая.

Аленка вздохнула, посмотрела на бабушку исподлобья и отвернулась к окну, чтобы не показывать свою обиду: теперь уже все равно, как сказали отец с матерью, так и будет. Старуха тоже вздохнула и пожала плечами – я, мол, тут не закон.

– Таисья Макаровна, идите сюда, – повторила невестка уже без улыбки и строго, рассердившись на дочь.

Старуха подошла к двери в свою комнату.

– Видите? – показала Нина Петровна. – Тут можно на крючок закрываться, и никто вам не будет мешать. Переодевайтесь и выходите скорей, мы вас ждем. – Она легонько подтолкнула старуху и неслышно закрыла дверь за ее спиной.

Таисья Макаровна обернулась в растерянности, подняла нерешительно руку, чтобы закрыться на крючок, как велела невестка… С поднятой рукой попятилась и остановилась. За дверью была тишина, словно там тоже все замерли и ждали неизвестно чего.

Она огляделась.

У стены стояла кровать, застеленная одеялом, которое старуха привезла с собой в чемодане. Тут же был и сам чемодан – раскрытый, чтобы Таисья Макаровна взяла из него свои вещи и переоделась. Она вздрогнула: в дверь постучали, и громкий голос Нины Петровны подсказал:

– Я забыла! Там в шкафу ваши две нижние полки, можете их занимать!

Старуха села на кровать, сняла с головы полотенце. Долго разглядывала свои ноги, обутые в мягкие тапочки, расшитые замысловатым узором, невесткин подарок.

Комната была небольшая. Кроме шкафа и кровати, здесь помещался маленький стол возле окна, зашторенного опрятными занавесками, тумбочка и табуретка, да еще цветной коврик-половик лежал рядом с кроватью, а со стены глядели две картинки: девочка, прыгающая через скакалку, и заяц на пеньке. Подоконник был весь уставлен цветочными горшками, над которыми поднимались темно-зеленые шары незнакомых растений. Старуха подошла, тронула пальцами один из этих шаров – и отдернула руку: укололась.

Она достала из чемодана гребень и свежий головной платок. Сменила дорожное платье на серую кофту и юбку с передником. Набросила теплую шаль, подошла к двери, за которой слышна была музыка: там включили уже телевизор. Таисья Макаровна постояла, не решаясь – надо ли ей постучаться, прежде чем выйти отсюда…

– А теперь за стол, будем ужинать! – встретила старуху невестка.

Аленка помогала матери носить из кухни тарелки с едой. Федор Васильевич сидел в кресле и держал на коленях Дениску: телевизор показывал мультик, и Дениска даже не посмотрел на бабушку, когда она появилась.

Старуха засуетилась, хотела принять у невестки из рук блюдо с нарезанным хлебом, чтобы как-нибудь тоже участвовать в женской работе. Нина Петровна не позволила:

– Мы сами управимся, не беспокойтесь. Садитесь за стол, отдыхайте пока… только нет, не сюда! Здесь у нас будет Аленка сидеть, а вы, пожалуйста, вот где садитесь.

– Да какая тебе разница? – сказал жене Федор Васильевич, повернув голову от телевизора. – Пусть мама садится где хочет.

– Вот еще! – ответила Нина Петровна. – Она ведь сегодня у нас почетная гостья, ей место во главе стола. Надо же все по-человечески делать. Уж ты молчал бы, если не понимаешь.

Федор Васильевич повернул опять лицо к телевизору и ничего не сказал. А старуха пересела, куда ей велела невестка, и рассеянно стала следить, как появляются перед ней на столе тарелки с едой. Когда почти не осталось свободного места, Нина Петровна поставила в середину стола бутылку с расписной этикеткой.

– Вот, – сказала она, – это за встречу… Федя, давайте садитесь, хватит вам уже со своим телевизором, горячее стынет.

Нина Петровна и Федор Васильевич поместились напротив друг друга, а детей усадили поближе к бабушке, как было задумано для торжественного застолья.

– Ну, – Федор Васильевич взял свой фужер. – Давайте это дело отметим. Теперь наша семья будет в полном составе.

– И слава богу, – улыбнулась Нина Петровна.

– Спасибо, – сказала зачем-то старуха и подняла свою рюмочку в дрожащей руке.

Ночью старуха долго лежала в постели и не спала. Уже смолкли все звуки в квартире, только за стеной у соседей слышалась тихая музыка да где-то внизу, за окном, изредка проезжал одинокий троллейбус или автомобиль. Таисья Макаровна следила за тем, как перемещаются на потолке дрожащие пятна уличного света.