Джон Голсуорси - Девушка ждёт

Насколько я понимаю, тут на это рассчитывать нечего. Против него наследственность, да и характер.

– Он бы мог мне понравиться – у него такое смелое лицо, – но я боюсь его глаз.

– Ты его видела с детьми?

– Еще нет; но они говорят о нем хорошо и спокойно; видно, он их не напугал.

– В клинике они что-то объясняли мне на своем птичьем языке насчет комплексов, маний, депрессий и раздвоения личности; как я понял, приступы глубокой меланхолии чередуются у него с приступами сильнейшего возбуждения. За последнее время те и другие смягчились до такой степени, что он почти выздоровел. Надо остерегаться рецидивов. В нем всегда жил мятежный дух; во время войны он бунтовал против командования, после войны – против демократии. Теперь, вернувшись, он наверняка затеет что-нибудь еще. А как только это случится, он сразу же свихнется опять. Если в доме есть оружие, Динни, его надо спрятать.

– Я скажу Диане.

Такси свернуло на Кингс-Род.

– Лучше мне не провожать тебя до самого дома, – печально сказал Адриан.

Динни вышла из машины вместе с ним. С минуту она постояла, глядя, как удаляется его высокая, сутулая фигура, потом повернула на Окли-стрит и открыла дверь своим ключом. На пороге столовой стоял Ферз.

– Войдите сюда, – сказал он, – мне нужно с вами поговорить.

В этой зеленовато-золотистой комнате, обшитой панелями, недавно отобедали; на узком столе лежали газеты, книги, стояла коробка с табаком. Ферз пододвинул Динни стул и встал спиной к огню, который никак не мог разгореться ярким пламенем. Ферз на нее не смотрел, и Динни могла разглядеть его лучше, чем когда бы то ни было. Его красивое лицо производило тягостное впечатление. Острые скулы, упрямый подбородок, вьющиеся волосы с проседью только подчеркивали жадно горящие серо-голубые глаза. И даже его поза, – он стоял, широко расставив ноги, подбоченясь, вытянув вперед шею, – тоже подчеркивала этот лихорадочный взгляд. Динни откинулась на стуле; ей было страшно, но она старалась улыбаться. Повернувшись к ней, он спросил:

– Что обо мне говорят?

– Не знаю; я была на свадьбе брата.

– Хьюберта? На ком он женился?

– На Джин Тасборо. Вы ее тут на днях видели.

– А! Помню. Я ее запер.

– Зачем?

– Она показалась мне опасной. Знаете, я ведь поехал в клинику по доброй воле. Меня никто туда не помещал.

– Конечно. Я знаю, что вы находились там по доброй воле.

– Мне там было не так уж плохо, но… ладно! Как я выгляжу?

Динни мягко сказала:

– Понимаете, ведь я вас раньше никогда вблизи не видела; но мне кажется, что вы выглядите очень хорошо.

– Я и чувствую себя хорошо. Я делал гимнастику. Со мной занимался санитар, которого ко мне приставили.

– Вы много читали?

– За последнее время – да. А что они обо мне думают?

Услышав этот вопрос вторично, Динни посмотрела ему прямо в глаза.

– Что они могут думать, раз они вас не видели?

– По-вашему, мне надо встречаться с людьми?

– В этом я ничего не понимаю, капитан Ферз. Но почему бы и нет? Встречаетесь же вы со мной каждый день.

– Вы мне нравитесь.

Динни протянула ему руку.

– Только не говорите, что вам меня жалко, – быстро сказал Ферз.

– Зачем мне вас жалеть? Я уверена, что вы совершенно здоровы.

Он прикрыл глаза рукой.

– Да, но надолго ли?

– Почему не навсегда?

Ферз отвернулся к огню.

– Если вы не будете волноваться, ничего с вами не случится, – робко сказала Динни.

Ферз круто повернулся к ней.

– Вы часто видели моих детей?

– Не очень.

– Они на меня похожи?

– Нет, они пошли в Диану.

– Слава богу хоть за это! Что думает обо мне Диана?

На этот раз он впился в нее глазами, и Динни поняла, что от ее ответа будет зависеть все – да, все.

– Диана очень рада.

Он неистово замотал головой.

– Это невозможно.

– Правда часто кажется невозможной. Она меня, верно, ненавидит?

– За что?

– Ваш дядя Адриан… что между ними было? Только не говорите мне «ничего».

– Дядя на нее молится, – тихо сказала Динни, – вот почему они просто друзья.

– Просто друзья?

– Просто друзья.

– Много вы знаете!

– Я знаю наверняка.

Ферз вздохнул.

– Вы хорошая. Что бы вы сделали на моем месте?

Динни снова почувствовала всю тяжесть своей ответственности.

– То, чего хочет Диана.

– А чего она хочет?

– Не знаю. Наверно, она и сама еще не знает.

Ферз задумчиво прошелся к окну и обратно.

– Я должен что-нибудь сделать для таких несчастных, как я.

Динни огорченно вздохнула.