Джон Стейнбек: О мышах и о людях

— Почему бы тебе самому не рассказать? Ты же всё знаешь.

— Нет… лучше ты расскажи. Это совсем не то, если я сам стану рассказывать. Давай, Джордж. Как я буду ходить за кроликами.

— Ладно, — отвечал Джордж. — У нас будет большой огород, и клетки для кроликов, и цыплята. А когда будет идти дождь зимой, мы скажем: да ну её к чёрту, эту работу, и разведём огонь в печи, и сядем возле, и станем слушать, как дождь стучит по крыше. Вот чёрт! — Он достал из кармана нож. — Не осталось времени.

Он пробил ножом одну из банок с бобами, вырезал верхушку и передал банку Ленни. Потом открыл вторую. Из бокового кармана извлёк две ложки и протянул одну Ленни.

Они сидели у костра и набивали рты бобами, усиленно жуя. Несколько фасолин выпали изо рта у Ленни. Джордж ткнул в его сторону ложкой.

— Ну, так что ты будешь говорить завтра, когда хозяин станет тебя спрашивать?

Ленни перестал жевать и сглотнул. Его лицо приобрело сосредоточенный вид.

— Я… Я не стану… Не скажу ни слова.

— Молодец! Отлично, Ленни, дружище! Может, ты умнеешь, а? Когда у нас будет своё ранчо, я точно позволю тебе присматривать за кроликами. Особенно если ты всё станешь запоминать так же здорово.

У Ленни дух перехватило от гордости.

— Я стану запоминать, Джордж, — сказал он.

Джордж снова взмахнул ложкой.

— Слушай, Ленни, я хочу, чтобы ты хорошенько посмотрел вокруг. Ты ведь можешь запомнить это место, верно? Ранчо примерно в четверти мили отсюда, вон в той стороне. Нужно просто идти вдоль реки, понимаешь?

— Конечно, — сказал Ленни, — я могу запомнить это. Ведь я же запомнил, что нужно не говорить ни слова?

— Точно, запомнил. Тогда слушай, Ленни: если с тобой что–нибудь случится, ну, если ты попадёшь в передрягу вроде тех, что бывали раньше, я хочу, чтобы ты пришёл вот на это самое место и спрятался в кустах.

— Спрятался в кустах, — медленно повторил Ленни.

— Да, и чтобы ты прятался там, пока я не приду за тобой. Запомнишь?

— Конечно, Джордж. Прятаться в кустах, пока ты не придёшь.

— Но ты даже не думай вляпаться в неприятности, потому что если ты опять что–нибудь отмочишь, я не позволю тебе присматривать за кроликами.

Джордж забросил опустошённую банку в заросли.

— Я не вляпаюсь в неприятности, Джордж. Я не скажу ни слова.

— Лады. Давай, тащи свой мешок и клади поближе к костру. Здесь будет хорошо спать. Можно смотреть вверх, и эти листья опять же… Не подбрасывай больше в костёр, дадим и ему уснуть.

Они устроили себе постели на песке. Пламя костра медленно уменьшалось и круг света от него тоже становился меньше; кривые ветки над головами постепенно канули во мрак, и только редкие отсветы угасающего костра ещё выхватывали из черноты древесные стволы.

Ленни тихонько позвал:

— Джордж, ты уже спишь?

— Нет. Чего тебе?

— А давай у нас будут кролики разных цветов, Джордж?

— Конечно, давай, — сонно пробормотал Джордж. — Красные, синие, зелёные кролики, Ленни. Миллионы кроликов.

— И пушистые, Джордж, как я видел на ярмарке в Сакраменто.

— Конечно, пушистые.

— Потому что я ведь могу и уйти, Джордж, и жить в пещере.

— Ты можешь пойти хоть к чёрту, — сказал Джордж. — А теперь заткнись.

Красный свет трепетал, становился темней на тускнеющих углях. На горе за рекой завыл койот, с другой стороны реки отозвалась собака.

Листва сикомора шуршала под дуновением лёгкого ночного ветерка.

Спальный барак был длинным прямоугольным зданием. Внутри стены были побелены, но пол не крашен. В трёх стенах имелись маленькие квадратные окна, а в четвёртой — крепкая дверь с деревянной щеколдой. Вдоль стен стояли восемь коек, пять из которых были заправлены одеялами, а остальные три выставляли напоказ потёртые холщовые тюфяки. Над каждой койкой был приколочен ящик из–под яблок, открытой стороной вперёд, так что получались как бы две полки, в которых складывалась всякая мелочь вроде мыла и талька, бритв и тех журналов с Запада, которые так любят полистать мужчины, работающие на ранчо, и над которыми они на людях посмеиваются, но которым свято верят в глубине души. Ещё там лежали лекарства, и маленькие пузырьки с непонятным содержимым, и расчёски, а на гвоздях по сторонам ящика висело несколько галстуков. Возле одной стены расположилась чёрная чугунная печь, и её труба проходила прямо сквозь потолок. В середине комнаты стоял большой квадратный стол, на котором были в беспорядке разбросаны игральные карты, а вокруг стола располагались ящики, заменяющие игрокам стулья.