Джон Стейнбек: О мышах и о людях

— Конечно, Джордж. Конечно, я секу.

— Лады. Ну, скажи мне: когда мы найдём хозяина этого ранчо, что ты станешь делать?

— Я… Я… — Ленни задумался. На его лице отразилось мучительное движение мысли. — Я… не стану ничё говорить. Буду тока стоять там и всё.

— Молодец. Красавчик. Давай, Ленни, повтори это раза два–три, чтобы уж точно не забыть.

— Я не стану ничё говорить… — послушно забубнил Ленни. — Я не стану ничё говорить… Я не стану ничё говорить. Вот.

— Лады, — кивнул Джордж. — И ты не должен делать ничё плохого, наподобие как отмочил в Уиде.

Ленни выглядел озадаченным.

— Как отмочил в Уиде? — растерянно переспросил он.

— Да ты, кажись, и это забыл, а? Ну и ладно, я не стану тебе напоминать, а то, чего доброго, ты сызнова такое провернёшь.

На лице Ленни мелькнул отблеск понимания.

— Они прогнали нас из Уида, — изрёк он с торжеством.

— Прогнали нас, как же, — недовольно проворчал Джордж. — Мы сбежали. Они искали нас, но поймать у них не вышло.

Ленни счастливо хихикнул:

— Я не забыл это, ещё бы!

Джордж откинулся назад и лёг на песок, сложив руки под головой. Ленни в точности повторил его движения, а потом приподнял голову и посмотрел на Джорджа, чтобы убедиться, что всё сделал правильно.

— Блин, с тобой одни заморочки, Ленни, — сказал Джордж. — Всё было бы так легко и просто, если бы ты не висел у меня на хвосте. У меня была бы лёгкая житуха и, может быть, я даже завёл бы себе девчонку.

Минуту Ленни лежал спокойно, а потом с надеждой произнёс:

— Мы будем работать на ранчо, Джордж.

— Ну вот, хоть это ты усвоил. А сейчас мы будем спать, потому что на то есть причина.

День торопился уйти и стать вчерашним днём. Только верхушки Габилан ещё сияли в свете солнца, уже покинувшего долину. Водяная змейка скользила по заводи, её головка торчала из воды как маленький перископ. Подрагивали камыши, тревожимые течением. Где–то далеко, в стороне шоссе, крикнул что–то человек, ему отозвался другой. Ветви сикоморов тихонько зашелестели на ветру, который тут же и утих.

— Джордж, почему мы не можем прийти на ранчо к ужину? На ранчо ведь ужинают.

Джордж повернулся на другой бок.

— Не твоя забота. Мне здесь нравится. Завтрева двинем на работу. Я видел как туда везли молотилки, значит, мы будем таскать мешки с зерном, надрывать животы. А сейчас, стало быть, я собираюсь лежать здесь и глазеть на небо. Так мне хочется.

Ленни поднялся на колени и посмотрел на Джорджа сверху.

— У нас не будет ужина?

— Будет, конечно, если ты насобираешь сухих ивовых веток. У меня в мешке есть три банки бобов. Ты разведёшь огонь. Я дам тебе спичку, когда натаскаешь хворосту. Разогреем бобы и поужинаем.

Ленни сказал:

— Я люблю бобы с кетчупом.

— Это хорошо, но у нас нет кетчупа. Давай двигай за дровами, да не глазей по сторонам попусту, скоро стемнеет.

Ленни неуклюже поднялся на ноги и скрылся в зарослях. Джордж остался лежать и только принялся мелодично насвистывать. Вниз по реке, с той стороны, куда ушёл Ленни, донеслись всплески. Джордж перестал свистеть и прислушался. «Бедолага», — произнёс он тихо и вернулся к своему занятию.

Спустя минуту Ленни с треском ломаемых сучьев явился из зарослей. В руке он нёс одну небольшую ивовую ветку. Джордж сел.

— А ну–ка, — недовольно произнёс он, — дай сюда эту мышь!

Ленни изобразил недоумение.

— Какую мышь, Джордж? У меня нету никакой мыши.

Джордж протянул руку.

— Давай её сюда, кому говорю. Ты меня не проведёшь.

Ленни смутился, попятился, испуганно поглядывая на кусты, собираясь, видимо, спасаться бегством. Джордж холодно сказал:

— Ты сейчас же отдашь мне эту мышь или я тебя взгрею.

— Отдать тебе что , Джордж?

— Ты знаешь, что, чёрт тебя дери. Мне нужна эта мышь.

Ленни неохотно сунул руку в карман. Его голос слегка дрожал, когда он говорил:

— Не знаю, почему мне нельзя оставить её. Это вовсе ничья мышка. Я не украл её. Она лежала прямо у дороги.

Джорджева рука всё ещё была повелительно вытянута. Медленно, как терьер, который, заигравшись, не желает отдавать своему хозяину мячик, Ленни попятился, потом приблизился, потом попятился снова. Джордж громко щёлкнул пальцами и при этом звуке Ленни положил мышь ему на ладонь.

— Я не делал ей ничего плохого, Джордж. Только гладил и всё.

Джордж поднялся и забросил мышь в тёмные заросли так далеко, как только смог, а потом шагнул к заводи и хорошенько вымыл руки.

— Дурак ты полоумный. Ты думаешь, я не заметил, что у тебя мокрые ноги? Ты же перебирался через реку, чтобы заполучить её. — Джордж услышал, как Ленни отвернулся и захныкал. — Ну вот, распустил нюни, чисто дитя! Господи Иисусе, такой здоровенный детина!