Джером Дэвид Сэлинджер - Дж. Д. Сэлинджер

Было еще рано, когда я добрел. Сел у стойки – толпы там было вполне себе – и залил уже пару скотчей с содовой, когда этот Люс вообще появился. Когда заказывал, я вставал, чтобы поняли, какой я дылда, и не думали, будто я, нафиг, малолетка. Потом еще поразглядывал все это фуфло. Какой-то типус рядом пуржил девке своей, как я не знаю что. Все талдычил ей, что у нее аристократические руки. Я чуть не сдох. В другом углу бара было полно гомиков. На вид-то не очень гомики – в смысле, патлы ни слишком длинные, ничего, – только все равно видать, что гомики. Тут наконец этот Люс появился.

Люс такой. Ну и типус. Когда я ходил в Вутон, он считался моим наставником. Хотя наставлял он только про то, кто кого как пежит и всяко-разно, когда по ночам у него в комнате другие парни собирались. Про это он много чего знал, особенно про извращенцев и всяко-разно. Все время нам трындел про всяких жутиков, которые ходят и с овцами сношаются, да про всяких типусов, которые бабские трусы в подкладку шляп себе зашивают и всяко-разно. Еще про гомиков и лесбиянок. Этот Люс знал всех гомиков и лесбиянок в Соединенных Штатах. Стоит кого-нибудь упомянуть – кого угодно , – и этот Люс тебе скажет, гомик тот или нет. Иногда трудно поверить, что они гомики и лесбиянки, и всяко-разно – все эти киноактеры и прочие. Про некоторых он говорил, что гомики, а они женаты, ёксель-моксель. Иногда переспрашиваешь: «В смысле, Джо Хренли – гомик? Джо Хренли? Этот здоровенный парняга, который вечно гангстеров и ковбоев играет?» А Люс такой: «Разумеется». Он всегда говорит «разумеется». Говорит, неважно, женатик или нет. Говорит, половина всех женатиков на свете – гомики и даже сами про это не знают. Говорит, гомиком можно практически раз – и стать, если у тебя предрасположенность и всяко-разно. Пугал нас, как прямо не знаю что. Я все ждал, когда превращусь в гомика или как-то. А самая умора про этого Люса – я все думал тогда, что он сам чутка гомик в каком-то смысле. Он вечно говорил: «Как там у нас с размерчиком?» – и вдруг сзади за яйца хвать, как не знаю что, когда ты по коридору просто идешь. А когда он в тубзо ходил, вечно дверь, нафиг, не закрывал и с тобой разговаривал , пока ты там зубы чистишь или еще чего. Это ж гомики же такой херней занимаются. По-честному. Я знал много настоящих гомиков – в школах и всяко-разно, и они постоянно такой херней маялись, потому-то насчет Люса и сомневался. Но все равно он вполне себе с котелком парень. По-честному.

А при встрече он никогда ни здоровался, ничего. Сел и первым делом говорит, что он всего на пару минут может. У него, мол, свиданка. Потом заказал себе сухой мартини. Сказал бармену, чтоб очень сухой и без оливки.

– Эй, у меня для тебя гомик есть, – я ему говорю. – Вон, в конце стойки. Не смотри. Я его для тебя припас.

– Очень смешно, – отвечает. – Все тот же Колфилд. Ты когда уже повзрослеешь?

Я доставал его ужасно. По-честному. Но я с него ржал. Офигенно уматные такие типусы, по-моему.

– Как твоя половая жизнь? – спрашиваю. Он терпеть не может, если у него про такое спрашивают.

– Расслабься, – говорит. – Сядь и расслабься, бога ради.

– Я расслаблен, – говорю. – Как твоя Колумбия? Нравится?

– Разумеется, нравится. Если б не нравилась, я б туда не пошел. – Он сам иногда жуть как достает.

– На чем специализируешься? – спрашиваю. – На извращенцах? – Я, конечно, просто дурака валял.

– Ты чего тут – острить будешь?

– Не, я просто шучу, – говорю. – Слышь, Люс. Ты ж такой интель, да? Мне нужен твой совет. У меня жуткая…

А он мне в ответ как застонет.

– Это ты слышь, Колфилд. Если хочешь тут сидеть, тихо-мирно выпивать и тихо-мирно разгова…

– Ладно, ладно, – говорю. – Расслабься. – Сразу видать, он не хочет со мной ни о чем по-умному беседовать. В этом вся засада с интелями. Ни за что не хотят ни о чем по-умному, если только им это не в жилу. Поэтому я чего – я стал ему общие такие темы задвигать. – Кроме шуток, как у тебя с половой жизнью? – спрашиваю. – С той же девкой ходишь, с какой в Вутоне ходил? У нее еще неслабая такая…

– Боже праведный, нет, – говорит.

– Как так? Что с ней случилось?

– Ни ма лей шего понятия не имею. Но раз уж ты спрашиваешь, она уже запросто может быть Ньюгемпширской Блудницей.

– Фу, как некрасиво. Если давать тебе ей хватало порядочности, ты о ней теперь хоть отзываться так не должен.

– О боже! – говорит этот Люс. – Это у нас будет типичная беседа с Колфилдом? Ты лучше предупреди.