Висенте Бласко-Ибаньес - Мертвые повелевают

Любовь – прекрасная вещь, но не необходимая для брака и жизни. Важно избрать хорошую спутницу для остального путешествія, хорошо приспособиться на жизненныхъ путяхъ. согласовать шаги, чтобы не было ни скачковъ, ни столкновеній: важно владѣть своими нервами и не щетиниться при постоянныхъ прикосновеніяхъ совмѣстной жизни; важно спать, какъ добрые товарищи, уважая другъ друга, не причиняя другъ другу боли колѣнями, не упираясь локтями въ ребра… Онъ надѣялся найти все это и удовлетвориться.

Вдругъ показалась Вальдемоса на вершинѣ холма, окруженная горами. Надъ листвой садовъ, разбитыхъ вокругъ келій, возвышалась башня картезіанскаго монастыря.

Фебреръ увидалъ стоявшую на поворотѣ дороги коляску. Изъ нея вышелъ человѣкъ и замахалъ руками кучеру Хаиме, чтобы тотъ остановилъ своихъ лошадей. Затѣмъ онъ открылъ дверцу, вошелъ, смѣясь, въ экипажъ и усѣлся рядомъ съ Фебреромъ.

– Эге, капитанъ! – произнесъ Хаиме удивленно.

– He ожидалъ встрѣтиться со мной? Да?… Я тоже, на завтракъ. Пригласилъ самъ себя. То-то удивится мой братъ!..

Хаиме пожалъ ему руку. Это былъ одинъ изъ его вѣрнѣйшихъ друзей – капитанъ Пабло Вальсъ.

Пабло Вальсъ былъ извѣстенъ всей Пальмѣ. Когда онъ садился на террасѣ какойнибудь кофейни на Борне, около него образовывался кружокъ внимательныхъ слушателей, которые смѣялись надъ его энергичными манерами и громкимъ голосомъ: тихимъ тономъ говорить онъ не умѣлъ.

– Я, – чуета, ну что жъ?.. Еврей изъ евреевъ. Весь нашъ родъ происходитъ съ улицы. Когда я командовалъ Roger de Lauria, однажды въ Алжирѣ я остановился у двери синагоги: какой-то старикъ, взглянулъ на меня, сказалъ: – можешь войти: ты изъ нашихъ. – Я протянулъ ему руку, и онъ одобрительно произнесъ: – спасибо, товарищъ по вѣрѣ.

Слушатели смѣялись, а капитанъ Вальсъ, громогласно заявляя о своемъ званіи чуеты, смотрѣлъ кругомъ, какъ бы дѣлая вызовъ дамамъ, людямъ и душѣ острова, ненавидящаго его расу нелѣпой вѣковой ненавистью.

Его лицо выдавало его происхожденіе. Золотисто – сѣрые бакенбарды, короткіе усы характеризовали его, какъ отставного моряка; но краснорѣчивѣе этихъ украшеній изъ волосъ говорили его семитическій профиль, горбатый мясистый носъ, выдающійся подбородокъ, глаза съ продолговатыми вѣками, со зрачками, отливавшими янтаремъ и золотомъ при свѣтѣ, и искорками табачнаго цвѣта.

Онъ много плавалъ, подолгу жилъ въ Англіи и Соединенныхъ Штатахъ. Благодаря пребыванію въ этихъ свободныхъ странахъ, чуждыхъ религіозной ненависти, онъ усвоилъ задорную откровенность, бросалъ вызовъ традиціоннымъ предразсудкамъ острова, спокойнаго, неподвижнаго въ своемъ застоѣ. Другіе чуеты, запуганные вѣковыми преслѣдованіями и презрѣніемъ, скрывали свое происхожденіе, или старались своей кротостью заставить забыть о немъ. Капитанъ Вальсъ при каждомъ удобномъ случаѣ говорилъ о немъ, гордился имъ, какъ дворянскимъ титуломъ, на зло всеобщимъ предразсудкамъ.

– Я еврей, ну что же?.. – продолжалъ онъ кричать. Единовѣрецъ Іисуса, св. Павла и другихъ святыхъ, кому поклоняются въ алтаряхъ. Бутифарры съ гордостью толкуютъ о своихъ предкахъ, а ихъ предкамъ безъ году недѣля. Я болѣе благороденъ, болѣе древняго рода: предки мои были библейскими патріархами.

Затѣмъ, негодуя на предразсудки, яростно преслѣдовавшіе его расу, онъ переходилъ къ нападенію.

– Въ Испаніи, – говорилъ онъ съ достоинствомъ, – нѣтъ христіанина, который могъ задирать носъ. Всѣ мы потомки евреевъ или мавровъ, А кто нѣтъ… кто нѣтъ…

Тутъ онъ останавливался и послѣ короткой паузы рѣшительно заявлялъ:

– А кто нѣтъ, тотъ потомокъ монаха.

На полуостровѣ незнакома традиціонная ненависть къ евреямъ, до сихъ поръ раздѣляющая населеніе Майорки на двѣ касты. Говоря о своемъ отечествѣ, Пабло Вальсъ приходитъ въ ярость. Въ немъ не существуетъ евреевъ по вѣрѣ; уже вѣка, какъ уничтожена послѣдняя синагога. Всѣ массами крещены, а непокорныхъ сожгла инквизиція. Нынѣшніе чуеты, самые ревностные католики на Майоркѣ; они внесли въ свою вѣру семитическій фанатизмъ. Громко молились, дѣлали священнослужителями своихъ дѣтей, старались устроить своихъ дочерей въ монастыри, фигурировали, – люди богатые, – среди сторонниковъ самыхъ консервативныхъ идей, и, однако, надъ ними тяготѣла антипатія, какъ и въ прошлые вѣка, и жили они одиноко: ни одинъ общественный классъ не желалъ сближаться съ ними.

– Четыреста пятьдесятъ лѣтъ, какъ впитали мы въ себя воду крещенія, – продолжалъ кричать капитанъ Вальсъ, – а все мы проклятые, отверженные, какъ до крещенія. Развѣ это ничего не значитъ?.. Чуеты! Берегитесь ихъ! Дурные люди!.. На Майоркѣ существуетъ два католицизма: одинъ для нашихъ, другой – для прочихъ.