Айн Рэнд - Идеал (сборник)

Трезвому. В расстегнутой на горле рубашке. Встрепанный, с налитыми кровью глазами он комкал в руке газету.

– Так вот кто к нам пожаловал? – рявкнул он. – Явилась, наконец! Я-то знал, что ты вернешься! Знал, что ты вернешься именно сейчас!

– Позвони в студию, Мик, – проговорила она спокойно, палец за пальцем стаскивая с рук перчатки. – Скажи им, чтобы завтра к девяти часам были готовы к началу съемок. Пусть костюмерша будет в моем бунгало в семь тридцать, и скажи ей, чтобы юбка была хорошо отглажена и чтобы не было никаких морщинок возле карманов.

– Надеюсь, что ты недурно провела время! Надеюсь, что ты от души повеселилась! Но с меня довольно! Ухожу в отставку!

– Мик, ты же знаешь, что никуда не уйдешь.

– В этом и вся чертовщина! В том, что тебе это известно! И зачем я тебя только встретил? Скажи, ну почему я служу тебе как твой пес и буду служить до конца дней моих? Почему я не способен противостоять ни одной твоей безумной прихоти? Почему я должен ходить по городу и распространять эти дурацкие слухи об убийстве, которого ты не совершала, – просто потому, что ты захотела что-то там выяснить! Кстати… ну и как, удалось это тебе?

– Да, Мик.

– Надеюсь, что ты довольна собой! Надеюсь, что ты довольна тем, что натворила!

И он бросил газету ей в лицо.

Она медленно развернула скомканный листок. Заголовок гласил: «Удивительный поворот в деле об “убийстве” Сэйерса». Под заголовком размещалась статья:

«Молодой человек, опознанный как Джонни Дауэс, ранним утром этого дня совершил самоубийство в своей комнате на Саут Мейн-стрит. Тело обнаружила лендледи, миссис Марта Маллиган, услышавшая выстрел и известившая о происшествии полицию. В комнате самоубийцы было обнаружено адресованное полиции письмо, в котором юноша признавался в том, что убил Грантона Сэйерса, проживавшего в Санта-Барбаре миллионера, в ночь на третье мая, объяснив свой поступок застарелой обидой на Сэйерса, из-за которого некоторое время назад он потерял свою работу в гольф-клубе, и попросил полицию прекратить расследование обстоятельств преступления, чтобы не вовлекать в расследование невинных людей. Полиция озадачена этим «признанием» и может истолковать его только как поступок безумца, учитывая заявление, сделанное мисс Фредерикой Сэйерс, сестрой покойного миллионера при допросе полицейскими офицерами.

Заявление мисс Сэйерс гласит:

«Абсолютно озадачена признанием этого юноши, имени которого никогда на слышала до сего дня, и абсолютно не в состоянии объяснить его, поскольку природа смерти моего брата никак не была связана с убийством. Мой брат, Грантон Сэйерс, совершил самоубийство ночью третьего мая, после обеда с мисс Кей Гондой. Он оставил мне письмо, содержание которого я могу теперь опубликовать. Теперь нет никакой необходимости скрывать, что бизнес моего брата находился на грани банкротства, и спасти его могла только сделка с могущественным концерном, переговоры с которым были тогда на полном ходу. Брат написал мне, что он устал от жизни и не имеет более желания бороться; что единственная женщина, которую он в своей жизни любил и которая могла бы возвратить его к жизни, снова в ту ночь отказалась выходить за него замуж. Я поняла, что известие о самоубийстве моего брата нарушит деловые переговоры, указывая собой на отчаянное положение его фирмы. Посему я решила на какое-то время сохранить его смерть в секрете. В ту ночь я побывала в доме мисс Гонды и, объяснив ситуацию, просила ее на некоторое время сохранить этот факт в тайне, ибо только она одна могла бы догадаться об обстоятельствах внезапной смерти моего брата. Она самым любезным образом дала мне согласие. Деловые переговоры были завершены сегодня утром, и я могу теперь открыть истину. Должна добавить, что была удивлена слухами, которые приписывали «убийство» моего брата мисс Гонде. Я полностью ошеломлена самоубийством и «признанием» этого неизвестного юноши».

– Ну и как тебе? – спросил Мик Уоттс.

– А ты не собираешься домой, Мик? Я очень устала.

– Но ты убийца, Кей Гонда! Ты убила этого мальчика!

– Не совсем так, Мик, не я одна.

– Ну как ты можешь стоять здесь и так смотреть на меня? Да знаешь ли ты… да понимаешь ли, что наделала?!

Кей Гонда посмотрела через открытую дверь на солнце, опускавшееся уже за бурые холмы, на огни города, мерцавшие на темных извилистых дорогах, и проговорила:

– Этот поступок был самым добрым среди всех, которые я совершила в своей жизни.