– Но ты не говорил? Так?
– Нет.
– Не говорил. Скажи мне правду.
– Нет, – солгал я.
– Ты бы не стал, – сказала она. – Знаю, не стал бы. Ах, я тебя люблю, милый.
Солнце уже поднялось над крышами, и я мог разглядеть в его лучах шпили кафедрального собора. Я был чист снаружи и внутри и готов к приходу доктора.
– И все? – удивилась Кэтрин. – Она говорит лишь то, что он хочет от нее услышать?
– Не всегда.
– А я буду всегда. Я буду говорить лишь то, что ты хочешь от меня услышать, и делать то, что ты хочешь, и тогда тебе будут не нужны другие девушки, правда ведь? – Она вся сияла. – Я стану делать и говорить то, чего ты ждешь, и буду пользоваться большим успехом, правда?
– Да.
– Что я должна сделать сейчас, когда ты подготовлен к визиту?
– Иди ко мне.
– Хорошо. Будь по-твоему.
– Милая, милая, милая.
– Видишь, – сказала она. – Я делаю все, что ты хочешь.
– Ты просто прелесть.
– Боюсь, что у меня это пока еще не очень получается.
– Ты прелесть.
– Я желаю того же, чего желаешь ты. Моего «я» больше не существует. Только твои желания.
– Ты чудо.
– Я хорошая. Правда, я хорошая? Тебе ведь не нужны другие девушки?
– Нет.
– Вот видишь? Я хорошая. Я делаю все, что ты хочешь.
Глава семнадцатая
Я пришел в себя после операции и понял, что никуда не провалился. Ты не проваливаешься. Тебя просто слегка придушили. Это не похоже на умирание, тебя просто слегка придушили с помощью химикатов, чтобы ты ничего не чувствовал, а после ты как будто пьян, но если тебя вывернет наизнанку, то только желчью, и легче тебе потом не станет. У себя в ногах я увидел мешки с песком. Они давили на стержни, прихваченные гипсовой повязкой. Через какое-то время ко мне зашла мисс Гейдж и спросила:
– Ну как вы?
– Лучше, – ответил я.
– Он отлично прооперировал ваше колено.
– Долго это продолжалось?
– Два с половиной часа.
– Я говорил какие-нибудь глупости?
– Ни слова. Не разговаривайте. Лежите молча.
Меня тошнило. Кэтрин как в воду глядела: мне было без разницы, чье сегодня ночное дежурство.
В госпитале теперь лежали еще трое: худенький паренек из Красного Креста, уроженец Джорджии, с малярией; симпатичный и тоже худой парень из Нью-Йорка с малярией и желтухой; и симпатяга, попытавшийся свинтить в качестве сувенира капсюль-взрыватель с разрывного снаряда, начиненного шрапнелью. Снаряд этот, применявшийся австрийцами в горах, имел переднюю крышку, которая взрывалась при контакте.
Кэтрин Баркли стала любимицей сестер, так как бесконечно отрабатывала ночные дежурства. С малярийными хлопот было мало, а наш общий друг, любитель капсюля-взрывателя, не вызывал ее ночью без особой нужды, так что свободное время она проводила со мной. Я любил ее без памяти, и она любила меня. Днем мы отсыпались, а когда бодрствовали, писали друг другу записочки и передавали их через Фергюсон. Она была чудесная. Я знал о ней только то, что один ее брат служил в 52-й дивизии, а второй в Месопотамии и что она очень хорошо относилась к Кэтрин.
– Вы приедете на нашу свадьбу, Ферги? – спросил я ее однажды.
– Вы никогда не поженитесь.
– Поженимся.
– Нет.
– Почему?
– Вы разругаетесь до свадьбы.
– Мы вообще не ругаемся.
– Все впереди.
– Мы не ругаемся.
– Значит, кто-то умрет. Разругаетесь или кто-то умрет. Так со всеми происходит. Люди не женятся.
Я протянул к ней руку.
– Не трогайте меня, – сказала она. – Я не плачу. Может, у вас двоих все еще сложится. Только смотрите, не оставьте ее в положении. Иначе я вас убью.
– Не оставлю.
– Смотрите у меня! Я надеюсь, что все у вас получится. Вам хорошо вдвоем.
– Нам отлично вдвоем.
– Не ругайтесь и не оставьте ее в положении.
– Не оставлю.
– Смотрите в оба. Я не хочу, чтобы у нее на руках осталось дитя войны.
– Вы чудо, Ферги.
– Неправда. Не надо сказок. Как ваша нога?
– Отлично.
– А голова? – Она потрогала больное место кончиками пальцев.
Ощущение было, как будто тронули затекшую ногу.
– Она меня не беспокоит.
– С такой шишкой можно тронуться рассудком. Совсем не беспокоит?
– Нет.
– Вы счастливчик. Письмо написали? Я иду вниз.
– Вот, – сказал я.
– Скажите ей, чтобы она хотя бы на время оставила ночные дежурства. Она очень устает.
– Ладно. Я ей скажу.
– Я бы подежурила, но она мне не даст. А других это устраивает. Дайте ей немного отдохнуть.
– Ладно.
– Мисс Ван Кампен говорила, что вы спите целыми днями.
Читать дальше