Абдурахман Абсалямов: Избранные произведения. Том 4

Хорошо искупалась, вволю. На берегу растёрлась полотенцем, накинула халат. Потом, сняв резиновую шапочку, распустила длинную косу. Оказывается, волосы всё же намокли. Она рассыпала пряди по спине. «Пусть подсохнут, дома заплету». И загляделась на Волгу. Величава река в своём плавном колыхании. Сколько в ней скрытой мощи! Вобрать бы в себя хоть малую частицу этой силы – и всю жизнь не знать, что такое усталость.

Вот странно, – едва Гаухар открыла дачную калитку, настроение почему-то упало. Может быть, цветы навеяли грусть? Всё лето она ухаживала за клумбой. И цветы удались на редкость яркие, крупные. Но вот в последние дни стали терять свежесть. А сегодня уныло поникли, поблёкли. Что ни говори, лето кончается. Придётся каждое утро срезать букет и ставить в вазу. Конечно, они будут украшать комнату. Но жаль – ненадолго. Не рвать цветы, пусть красуются всю зиму, наперекор морозам и метелям! Почему природа так беспощадна к собственному творению? Неужели человек бессилен в этом случае и ничего не может изменить?

Но – надо ли изменять? Ведь некоторые законы природы не терпят вмешательства человека.

Впрочем, чего мудрить? У Гаухар есть дела посерьёзней, чем забота о клумбе. Но тут же мелькнула другая мысль: а может, не случайно возникла эта смутная тревога? Пожалуй, одно с другим связано. Человек очень сложно устроен, не всегда легко разгадаешь, откуда то или иное настроение. Это у Горького прочитала она: дети – цветы жизни. И вот – ей доверили воспитание ребят. Учеников в группе не меньше, чем цветов на этой клумбе. У каждого ребёнка уже сейчас намечается своя индивидуальность. Своя, неповторимая! Судьба, будущее ученика, во многом зависит от воспитателя. Разовьются и восторжествуют лучшие задатки детской души или зачахнут, убитые нахлынувшим холодом? Правда, советская школа за полувековую свою историю накопила немалый опыт. Сумеет ли Гаухар воспользоваться этим опытом – отомкнуть драгоценную копилку? У неё ведь за плечами всего лишь педучилище. Сейчас она заочно учится в институте. Но не сразу принесёт плоды эта учёба. Нелегко даётся Гаухар преподавательская работа. В затруднительных случаях она, бывает, теряется. Приходится заглядывать в учебники, советоваться с более опытными коллегами. И всё же трудные вопросы не убывают. Жизнь идёт вперёд, становится всё многограннее, сложнее. Круг науки раздвигается всё шире. Меняется психология детей, характер интересов. А учебные программы! Что ни год – новшества. Не велика ли нагрузка на ребят? Обо всём этом ежедневно говорят, спорят старшие преподаватели. Они испытующе приглядываются друг к другу, словно прикидывают: у всех ли хватит сил и знаний по теперешним временам?

А каково Гаухар в её годы? Конечно, она не одна в школе такая. Другие тоже тревожатся. Есть и спокойные. Эти идут по лёгкой, проторённой дорожке. Чего вперёд загадывать… Жизнь покажет, где правая сторона, где левая. Всё утрясётся. Нет, такие рассуждения не для Гаухар. Ей хочется заглянуть вперёд, чтоб не отстать от жизни, не очутиться на глухом пустыре. Теперешнее беспокойство её зародилось не вчера. И вот сегодня подступила какая-то особенная тревога.

Беглым, рассеянным взглядом она осмотрелась вокруг. Всё знакомо и всё как бы чужое. Дачный участок невелик. На нём уместились несколько сосен, летняя кухня, небольшой гараж. Главная дорожка усажена по обе стороны разноцветными флоксами. Но и любимые флоксы не радуют. Уже не оглядываясь на цветы, Гаухар прошла к крыльцу.

Внутри дачи, если не считать совсем крохотной передней, две комнаты: в первой, большой, – столовая, она же гостиная; во второй, что поменьше, – спальня. Дверь между ними после того, как Гаухар ушла купаться, так и осталась открытой.

На цыпочках Гаухар подошла к двери и, вытянув шею, заглянула внутрь. Джагфар, обняв подушку, мирно посапывая, всё ещё спал. Гаухар молча покачала головой, улыбнулась. Она переоделась на террасе и уже намеревалась пойти в летнюю кухню приготовить завтрак.

Но из спальни послышался хрипловатый спросонья голос Джагфара:

– Это ты, Гаухар? Сколько времени?.. О, ещё рано! Чего ты поднялась чуть свет?

– Я уже искупалась. Иди и ты освежись, вода замечательная.

– Не говори чепухи.

Джагфар с наслаждением зевнул, – должно быть, потянулся при этом.

– Смотри, спугнёшь сон, – рассмеялась Гаухар.

Проходя на кухню, она не удержалась, опять взглянула на клумбу. Цветы не тянулись к солнцу, в их склонённых головках было что-то обречённое. «Да, придётся сорвать, время пришло», – снова подумала Гаухар. Эта навязчивая мысль начинала раздражать её. Она ведь и раньше знала: цветы выращивают для того, чтобы срывать. Чего же тут необыкновенного? Но, видно, не зря говорят: не в своё время и птица не запоёт, – значит, не случайно ей приходит в голову одно и то же.