Жоржи Амаду - Габриэла, гвоздика и корица

Мундинью провёл в Рио три недели, на какое-то время он вернулся к прежней жизни: праздники, гулянки, девушки из высшего общества, артистки варьете. Он удивлялся, почему всё то, что было его жизнью долгие годы, теперь так мало его привлекает и так быстро утомляет. На самом деле ему не хватало Ильеуса, не хватало его людной конторы, интриг, слухов, кое-кого из тамошних личностей. Он и подумать не мог, что так привыкнет к этому городу, так прикипит к нему. Мать знакомила его с богатыми девушками из влиятельных семей, искала ему невесту, которая заставила бы его забыть об Ильеусе. Лоуривал хотел отвезти брата в Сан-Паулу, поскольку Мундинью ещё оставался его компаньоном по кофейным плантациям, и ему следовало бы их посетить. Но он не поехал: только-только зарубцевалась рана в его груди, только-только исчез из его снов образ Мадлен, он не станет снова встречаться с ней, чтобы не страдать от её неотступных глаз. Всепоглощающая страсть, они никогда не признавались друг другу, но оба пылали ею и были в шаге от того, чтобы броситься друг другу в объятия. Ильеус стал его спасением, ради Ильеуса он теперь жил.

Лоуривал, надменный и пресыщенный, такой высокомерный, напыщенный, как англичанин, бездетный вдовец, после смерти жены-миллионерши женился снова – неожиданно, во время одной из своих постоянных поездок в Европу – на француженке, модели из дома мод. Между мужем и женой была огромная разница в возрасте, и Мадлен не очень скрывала причины, по которым она вышла замуж. Мундинью чувствовал: если он немедленно не покинет этот дом, то никакие моральные нормы, ни угроза скандала, ни угрызения совести – ничто не удержит их от падения. Они постоянно искали друг друга глазами, их руки, соприкасаясь, дрожали, голоса срывались. Едва ли надменный и холодный Лоуривал мог вообразить, что младший брат, этот сумасбродный Мундинью, бросил всё из любви к нему, своему брату.

Ильеус вылечил Мундинью, а поскольку он излечился, он мог бы – кто знает? – если бы захотел, снова встретиться с Мадлен, ведь он больше ничего к ней не чувствовал. Рассматривая Ильеус в бинокль, он увидел выглядывавшего из окна араба Насиба и улыбнулся, потому что хозяин бара напомнил ему о Капитане, с которым он обычно играл в шашки и нарды. Капитан будет ему очень полезен. Он стал лучшим другом Мундинью и уже давно намекал, правда, весьма туманно, что ему нужно заняться политикой. В городе не было секретом, что Капитан терпеть не может Бастусов: это они двадцать лет назад сняли его отца с поста и разрушили его политическую карьеру. Мундинью делал вид, что не понимает намёков, тогда он только подготавливал почву. Теперь этот час настал. Нужно будет вызвать Капитана на откровенный разговор и предложить ему возглавить оппозицию. Он покажет братьям, на что способен. Не говоря уже о том, что Ильеусу нужен такой человек, как он, – для дальнейшего прогресса, для ускорения темпов развития – ведь эти полковники не понимают, что сейчас нужно региону.

Мундинью возвратил бинокль; лоцман поднялся на борт, и судно направилось к входу в гавань.

Несмотря на ранний час, небольшая толпа наблюдала за тем, с каким трудом корабль снимают с мели. Он сел на дно у входа в бухту, казалось, он застрял там навечно. С набережной Уньяна зеваки видели, как нервничают, отдавая приказы, капитан и лоцман, как бегают матросы, как суетятся мичманы. Лодки, подошедшие со стороны Понтала, окружили корабль.

Пассажиры стояли у борта, почти все в пижамах и шлёпанцах, лишь немногие были одеты и готовы сойти с корабля. Эти последние громко перекликались с родственниками, которые встали на рассвете, чтобы встретить их в порту, они рассказывали о путешествии, шутили о том, что пароход сел на мель. С борта кто-то крикнул семье, стоявшей на берегу:

– Она умирала в страшных мучениях, бедняжка!

Услышав это известие, зарыдала женщина средних лет, вся в чёрном, которая стояла рядом с худым понурым мужчиной с траурными ленточками на рукаве и на лацкане пиджака. Двое детей наблюдали за суетой, не обращая внимания на слёзы матери.

Зеваки, собравшись в группы, обменивались приветствиями, обсуждали случившееся:

– Какой позор эта мель…

– Она очень опасна. Однажды какой-нибудь пароход застрянет тут навсегда, и тогда прощай порт Ильеуса…

– Правительству штата всё равно…

– Всё равно? Да оно оставляет эту мель намеренно, чтобы к нам не заходили большие корабли. Чтобы весь экспорт и дальше шёл через Баию.