Нэнси Митфорд - Не говорите Альфреду

– Я знаю о генерале де Голле.

– Да, но вы можете забыть о нем, по крайней мере на данный момент.

– Возвращаясь к Леонам. Она очень не хочет уезжать?

– Все жены послов не хотят. Они обычно кричат: «Encore un instant, M. le Bourreau» [16] «Еще минуточку, господин палач» ( фр .). Фраза приписывается Жанне Дюбарри, официальной фаворитке французского короля Людовика ХV. . Бедная Полина, да, она в отчаянии.

– И вам будет очень жаль потерять ее?

– Да. Я ее обожаю. В то же время, Фанни, поскольку вы идете ей на смену, я буду на вашей стороне.

– А здесь должны быть стороны? Должны ли мы быть врагами?

– Никогда не бывает иначе. Лучше вам знать порядок. К тому времени, как вы приедете, ее уже торжественно проводят на Северный вокзал. Весь Париж соберется там – фотовспышки, цветы, речи, слезы. Всему миру придется услышать – не напрямую от нее, а из разных источников, – какие мерзавцы вы с Альфредом. Полагаю, что я буду плыть против течения – но не до изнурения. Несколько вялых гребков, потому что все быстро поменяется. Дело в том, что пока вы не приедете, парижское общество будет проклинать ваше имя и желать вам смерти, но с того момента, как вы переступите порог посольства, вы станете совершенно восхитительны. Вскоре мы услышим, что Леоны никогда по-настоящему не ценились в Париже.

– А вы циничны!

– Такова жизнь. Имейте в виду, что их друзья будут продолжать их любить, давать в их честь званые обеды, когда они вернутся, и так далее. Но людей всегда привлекают власть и высокая должность. Такое учреждение, как посольство, к которому тяготеют правители земные, важнее для его обитателя, чем самое красивое лицо, самое доброе сердце, самая старая дружба. Полно вам, Фанни, я полагаю, вы достаточно знаете свет, чтобы в этом разобраться. В данном случае вы та, кто оказывается в выигрыше. Скоро все будет выглядеть так, словно Полина там никогда и не была хозяйкой – Полина Леон. Полина Боргезе никуда не уезжает, она, так сказать, сидящий арендатор [17] Арендатор, который уже занимает помещение, особенно при смене владельца. .

– Почему Полина Боргезе?

– А это был ее дом, знаете ли. Мы купили его у нее, с мебелью и всем прочим, после Ватерлоо.

– Вы меня не слишком обнадежили. Есть еще кое-что, Филип, – одежда. Конечно, всегда имеется маленький бутик Эллистона, но он такой дорогой.

– Я бы не беспокоился. Как только вы туда прибудете, сразу же договоритесь с одной из местных портних. Разве вы недостаточно состоятельны сейчас, Фанни?

– Да, сейчас мы богаче. Мой отец оставил мне довольно приличное наследство – я была удивлена. Но из-за мальчиков и многого другого я никогда не считала, что мне надо тратить деньги на себя.

Затем Филип рассказал мне об управлении посольством, и я почти успокоилась. По его словам, этим делом занимаются главный аудитор и домоправитель.

– Вам только понадобится секретарь по связям с общественностью – какая-нибудь милая скромная девушка, которая не сразу выйдет замуж.

– Я размышляла об этом. У моей кузины Луизы Форт-Уильям есть такая – Джин Макинтош.

– Да, я ее знаю. Не сгусток энергии, верно? Между прочим, кого, вы думаете, я встретил на коктейль-приеме вчера вечером? Лорда Алконли.

– Не может быть! Что он там делал?

– Он стоял спиной к стене, с большим бокалом воды в руке, сверкая глазами. Остальные члены компании сбились вместе, как стадо оленей, со старым львом невдалеке. Это было впечатляюще – не так уж приятно.

Назначение Альфреда было хорошо воспринято достойными доверия газетами, отчасти, без сомнения, потому, что многие из их сотрудников учились в Оксфорде и знали его по университету. «Дейли пост» была настроена резко против. Эта маленькая газета, когда-то считавшаяся подходящей для чтения в классе, затем была куплена конкурентом по прозвищу Старый Ворчун и теперь отражала его предвзятые воззрения. Она кормилась скандалами, бедами и всеми видами человеческого несчастья, выставляемыми с неким злобным ликованием, которым публика, вероятно, наслаждалась, ведь чем более жестоко «Дейли пост» терзала своих жертв, тем сильнее поднимался ее тираж. Ее политика, если можно сказать, что таковая у нее имелась, заключалась в том, чтобы быть против зарубежных стран, учреждений культуры и существующих правительств, консервативных или лейбористских. Самое главное – она питала ненависть к Министерству иностранных дел. Лейтмотив их песни в данном случае был таков: что толку в содержании дорогостоящего внешнеполитического ведомства, которое не может представить на пост посла в Париже обученного человека, а вынуждено обращаться к профессору пасторской теологии.