Пелам Вудхаус - Дядя Фред весенней порой

– Вы не присядете?

– Я бы лучше прилегла, – ответила Полли. – Я очень устала, дядя Фред, танцевала всю ночь.

– Мы все об этом знаем, – сказал лорд Икенхем, – потому и пришли. Хорес Давенпорт места себе не находит. Боится твоего возлюбленного.

Полли засмеялась. Мартышка вспомнил, что таким беззаботным, легким смехом смеялся и он, когда редко виделся с дядей.

– Рикки был просто бесподобен. Вы бы на него посмотрели!

– Он хочет сломать Хоресу шею.

– Да, что-то он такое говорил. Он часто хочет ломать шеи.

– А мы бы хотели, чтобы ты ему объяснила, что Хорес за тобой не ухаживал. Не знаю, слышал ли твой Рикки про сэра Галахада, но это вылитый Давенпорт. Что там, Хорес еще поучил бы его чистоте!

– Все в порядке, он уже понял. Вот что, я позвоню Хоресу.

– Ни в коем случае, – сказал лорд Икенхем. – Дело ведет Мартышка. Поверь, это очень важно. Иди, верни ему покой, – обратился он к племяннику.

– Иду.

– Точнее, беги. А мы тут еще побеседуем. Расскажи мне про своего дикаря, Полли. Где ты его нашла? На Чертовом острове?

– Он привел папу.

– Ты хочешь сказать, папа его привел.

– Нет, не хочу. Привел, а вернее – принес. Папу побили какие-то люди, они на него за что-то сердились.

Лорд Икенхем подумал, что при помощи карт Пудинг выведет из себя даже ягненка. Возможно, потому ягненок его и укусил.

– А Рикки, – продолжала Полли, – увидел и бросился его спасать.

– Сломал им шею?

– Наверное, а ему подбили глаз. Я прикладывала сырое мясо.

– Романтика. И влюбилась с первого взгляда?

– Вот именно.

– Как мой племянник, он всегда так. Вообще-то это правильно, время экономишь. А он тоже влюбился?

– О да!

– Это хорошо. Что-что, а вкус у него есть.

– Но я не поняла. Он сидел и молчал. Иногда – рычал.

– Невежливо.

– Нет, он смутился. Потом было не так.

– Лучше?

– О да!

– Хотел бы я видеть, как он объяснялся тебе в любви. Наверное, придумал что-то новенькое.

– Скорее – да. Он чуть не сломал мне руку.

– Что ж, дело твое. А как отец?

– Он против. Он говорит, что Рикки меня недостоин.

– Какой ум!

– Понимаете, он вздумал выдать меня за Хореса. У Рикки нет денег. Мне-то все равно, он такой милый.

– Ты уверена, что это – точное слово?

– Да, уверена. Он очень хороший. Просто он ревнует.

– Что ж, тебе виднее. Благословляю вас, дети мои. Так и быть, выходи за него.

– Куда там! У него совсем нет денег. Он же пишет стихи.

– А этот суп?

– Мы не можем купить кафе.

– Понимаю… Рад бы тебе помочь, но и у меня нет денег. А занять не у кого?

– Вы знаете его дядю?

– Слышал о нем от Хореса.

– Жуткий какой-то. Когда Рикки попросил пятьсот фунтов, он просто бушевал.

– Рикки сказал, что женится?

– Нет. Мы решили пока не говорить.

– Зря. Надо было сказать и показать твою карточку.

– Рикки его очень боится.

– Лучше всего, конечно, чтобы ты познакомилась с Данстаблом и его очаровала. Можешь, можешь! Ты не представляешь себе, какая ты красавица. Я глазам своим не поверил. Если бы речь шла обо мне, я бы тебе дал что угодно, хоть полцарства. Почему же Данстабл не даст? Герцоги чувствовать умеют. Хорошо бы вас познакомить без всякого Рикки…

Его прервал звонок. Когда он открыл дверь, он увидел Мартышку.

Мартышка весь дрожал, глаза у него просто вылезли, и бедами он стал делиться раньше, чем закрыл дверь. Словом, он ничуть не был похож на человека, получившего деньги.

– Его нет! – восклицал он. – Нет, и все. Уехал.

– Уехал?

– Уэбстер сказал, он уехал с кем-то в машине.

– Вероятно, небольшая прогулка, – предположил лорд Икенхем, – скоро вернется.

– Да нет! – взревел Мартышка, исполняя первые па тарантеллы. – С багажом! Надолго! А этот Бадд напустит на меня Эрба после среды!

– Уэбстер не говорил, куда он поехал?

– Нет. Он сам не знает.

– А с кем?

– Он тоже не знает. Какой-то розовый тип.

– Сколько их развелось, однако! Видимо, мода. Фамилия?

– Он пришел, а Хорес сказал: «Привет! Ты ко мне?» А тип сказал: «Да». А Хорес сказал: «Сюда, пожалуйста». И они закрылись в библиотеке, а потом Хорес позвонил Уэбстеру и сказал, чтобы тот уложил вещи и отнес в машину. Он уложил, отнес и сказал: «Я уложил и отнес». А Хорес сказал: «Спасибо», и они с типом ушли. Уэбстер говорит, он был бледный и печальный. Хорес, не тип.

– М-да… – проговорил лорд Икенхем. – Просто не знаю, что и делать. Отвлекся. Мы с Полли рассуждаем. У нее неприятности.

Все, что было рыцарского в Мартышке, бурно взыграло. Он забыл о себе.