Пелам Вудхаус - Время пить коктейли

– Что вы, что вы! Может быть, «мой друг»?

– Превосходно! Ну, Берт, как тут дела? Судя по вашим письмам, не важно. Бифштекс обижает сестру?

– Не мне судить сэра Раймонда…

– Говорите свободно, Берт, не играйте дворецкого. Мы – одни.

– Тогда я скажу, что он очень плохо обращается с madam.

– Рычит?

– Буквально каждый день.

– Да уж, адвокаты – не сахар. Как в суде, так и дома. Помню, я слышал, как он допрашивает Истинного Ящерку Билла. Тот что-то пискнул, а Бифштекс прожег его взглядом и загромыхал: «Следите за собой, сэр! Я не потерплю таких выражений!» Значит, то же самое он и здесь.

– Особенно теперь. Madam страдает из-за этой книги. Ей претит… ее тон, в нравственном смысле слова. Она много плачет.

– А он сердится?

– Ужасно. По-видимому, его раздражают слезы. Иногда мне кажется, что я не выдержу.

– Почему же вы не уходите?

– Я не могу оставить ее.

Лорд Икенхем зорко на него взглянул. Лицо, обычно похожее на безжизненную маску, странно кривилось, напоминая о той поре, когда дворецкий не был дворецким.

– Эй, – сказал граф, – что это с вами?

Альберт Пизмарч какое-то время боролся с собой. Наконец, обретя речь, он произнес совсем не тем тоном, каким пел про Дрейка:

– Я люблю ее, мой друг.

Другой подпрыгнул бы при этих словах, перевернув бокал вина, но граф Икенхемский только посмотрел сочувственным, понимающим взглядом. Личное мнение, подсказывающее, что любить Фиби не смог бы самый отчаянный Ромео, он скрыл. Значит, кто-то может.

– Бедный вы, бедный, – сказал он. – Облегчите душу. Когда это началось?

Карие глаза подернулись той дымкой, какой подергиваются они, когда их владелец умышленно вспоминает о прошлом.

– Свел нас ревматизм, – начал он, и голос его немного дрогнул.

Лорд Икенхем поднял бровь.

– Простите? – сказал он. – Ревматизм?

– Madam страдает ревматизмом, но у нее – левое плечо, у меня – правая нога. Каждое утро она спрашивала: «Как ваша нога, Пизмарч?», и я отвечал, а потом спрашивал: «Как ваше плечо, madam?», и она отвечала мне. Так и шло.

– Ага, понятно… Обмен новостями в доме скорби. Да, понятно. Когда говоришь женщине об особом, жгучем ощущении в твоей ноге, а она отвечает рассказом о таком же ощущении в плече, это связывает, связывает…

– И вот, прошлой зимой…

– Да?

Альберт Пизмарч почтительно понизил голос:

– …я подхватил грипп. Madam за мной ухаживала.

– Взбивала подушку? Подносила освежающий морс?

– И читала Агату Кристи. Ту т со мной что-то случилось. Я понял, что люблю.

Лорд Икенхем помолчал, прихлебывая вино и все еще удивляясь, что Фиби может возжечь дивное пламя. Он знал, что она моложе его лет на десять, но воспринимал как старушку, так лет восьмидесяти. Судя по всему, Альберт Пизмарч видел ее иначе; да и вообще, когда ведешь дом Бифштекса, спасибо, если не выглядишь на девяносто девять.

– Предприняли что-нибудь? – спросил он.

– Что вы, милорд, то есть мой друг! Нельзя, неприлично.

– Какие приличия! – грубовато, хотя и добродушно вскричал граф. – Если думать о них, ничего не выйдет.

– Что же вы посоветуете?

– Так-то лучше! Слава Богу, вам попался специалист самого высокого класса. Если поставить плечом к плечу все пары, которые я соединил, они растянутся от Пиккадилли-сёркус далеко за Гайд-парк. Знаете Билла Окшота? Нет, конечно. Один из моих питомцев. Другой – племянник, Мартышка. Розовый тип из Митчинг-хилл, Полли Плум, Хорас Давенпорт, прекрасная Элзи, Джимми Скунмейкер – в общем, десятки. При моей поддержке можно победить самую гордую красавицу. Данный случай – необычен, действовать надо с вящей осторожностью. Скажем, метод Икенхема немного резок.

– Метод Икенхема?

– Так я его называю. В общих чертах: подходишь, хватаешь, прижимаешь, осыпаешь поцелуями. Текста мало: «Моя судьба», варианты: «…жизнь» или «…радость». Хватать надо покрепче, это вам не чайная чашечка, и немного покачать. Успех гарантирован, но в вашем случае лучше действовать исподволь. Предположим, так: для начала – цветы, увлажненные утренней росой. Каждый день. Вручать не надо, это не пакет, кладем незаметно в комнату. Тайный дар от тайного поклонника. А? Она гадает и терзается, кто бы это мог быть. В свое время узнает, не раньше. Представляете эффект? Постойте! Вроде бы есть язык цветов? Что-то я такое читал… Скажем, настурции – «Ваш тайный и почтительный друг», лобелии какие-нибудь – «Вот и я!». Словом, в таком духе.

– Да-да, конечно. Есть специальные справочники.