Пелам Вудхаус - Джим с Пиккадилли

Джимми ощутил, что он – на грани кризиса; это часто бывает на гладкой тропке жизни. Скрывать от Энн, кто он, невозможно. Он готовился заговорить, когда вмешалась она сама:

– Тетя Неста! Я не могу допустить, чтоб это продолжалось. Джерри Митчелл не виноват. Это я приказала ему похитить Огдена!

Последовала неловкая пауза. Миссис Пэтт нервно засмеялась:

– Моя дорогая, иди-ка лучше спать. Ты перенесла жестокий шок. Ты сама не своя!

– Это правда! Я ему приказала. Правда, Джерри?

Мисс Тримбл жестом остановила Джерри.

– Тъбе и пръвда в кръватку пора, как тетя вълит, – поддержала она. – Значът, пъхитить пръкъзала? Ну, а нъсчет Скиннера? Ему-то ты не вълела?

– Я… э… – начала Энн. Насчет Скиннера она не знала ничего.

На помощь подоспел Джимми. Он и думать не хотел, как она примет новость, но ради нее самой знал, что надо открыть все. Только очень жестокий человек мог не отозваться на немую мольбу загримированного лица. Крокер-отец был крепкий орешек и не проронил бы словечка без знака от Джимми, даже чтобы спастись от тюрьмы. Но он надеялся, что сын заговорит.

– Все очень просто, – вмешался Джимми, изображая небрежность, тут же рассыпавшуюся прахом под оком мисс Тримбл. – П-просто… Я и правда Джимми Крокер. – Он избегал взгляда Энн. – Не пойму, из-за чего вся эта суета поднялась.

– Тъгда чъво в зъговор впутался, мъльчишку пъхищать?

– Конечно – ха, ха! – на первый взгляд это и непонятно, и требует объяснений…

– Пръзнаешься, знъчит?

– Да. В общем, это я подал идею похитить Огдена. Хотел переправить его в собачью лечебницу. – Джимми попытался выжать веселую обаятельную улыбку, но, встретив взгляд левого глаза, отказался от попытки и носовым платком вытер со лба бисеринки пота. Какая нелепость! Как сложно объяснять самые простые факты! – Сперва я должен кое-что объяснить, – продолжал он. – Скиннер – да, да, вон он – мой отец.

У миссис Пэтт перехватило дыхание.

– Скиннер – дворецкий моей сестры!

– В каком-то смысле это правильно, – согласился Джимми. – История довольно запутанная. Получилось, видите ли, так…

Мисс Тримбл издала презрительное восклицание.

– В жъзни не видъла тьких бълтливых типов! Не пойму, чъ ты въляешь! Слышь-ка, – она ткнула в Крокера, – этъ събъекта ръзыскивают за что-то в Англии. У нас в кънторе есть его фътъ. Наъвернъ, ложки слямзил или еще чъ. Слышь-ка, – она пронзила одного из гениев властным взглядом, – пора и тъбе на чъ-тъ сгьдиться. Стъпай, звякни в «Астор». Там жъвет дъма, котор ищщет этъ жулика. Она к «Андерсону» обърътилась, а тот пъредал дело нам. Велела звънить в любой мъмент. Днем или нъчью. Ръзыщи ее по тълъфону, пъскай катит сюда на тъкси. Онъ знает.

– Кого спросить? – замялся у порога гений.

– Миссис Крокър! – сообщила сыщица. – Миссис Бингли Крокър! Передай, ръзъскали субчика!

Гений вышел в дверь, пятясь задом. Донесся вопль боли.

– Извините! – пробормотал он.

– Чть, не видъшь, къда идешь?

– Виноват!

– Бррр!

В зале появился Пэтт, подпрыгивая на одной ноге. Другую, в шлепанце, он нянчил в руке, на ходу пытаясь массировать. Сразу стало заметно, что этот мягкий и добросердечный человек в дурном расположении духа. Он оглядел собравшуюся компанию.

– Что тут творится? Я терпел, сколько мог. Но разве заснешь в таком гаме!

– Гав-гав! – Аида залилась лаем в объятиях хозяйки.

– Уберите вы эту псину! – взорвался Пэтт. – Вышвырните ее! Сделайте с ней что-нибудь!

Миссис Пэтт растерянно моргала, никогда прежде не видела она его таким. Что же это, честное слово? Точно кролик разъярился! После всех происшествий ночи это доконало ее. За всю свою замужнюю жизнь она его не узнала. С покойным Фордом, человеком вспыльчивым, Неста управлялась неустрашимо, а уж слабовольного Пэтта просто топтала ногами. Но теперь она испугалась. Новый Пэтт был страшен.

Поразительной его метаморфозе способствовало несколько причин. Прежде всего, из-за внезапного увольнения Джерри, он два дня не делал упражнений, к которым привык, а это раздражало и душу, и тело. Уныло размышляя о том, как все несправедливо, он почти настроился на восстание. А тут, как иногда случалось, когда он нервничал, ко всем его бедам добавился приступ подагры. По природе терпеливый, Пэтт и снес бы испытания безропотно, если б ему дали поспать ночью. Однако не успел он задремать, беспокойно провертевшись с боку на бок часа два, как в библиотеке поднялся шум. Он проснулся, смутно ощущая, что внизу бушует шторм.