Мэри Уэстмакотт - Неоконченный портрет

Холст

Селия лежала в кроватке и слипающимися глазами рассматривала бледно-лиловые ирисы на обоях детской. Она чувствовала себя абсолютно счастливой.

За ширмой, стоявшей в ногах ее кроватки, няня при свете настольной лампы читала Библию. Ширму ставили специально, чтобы свет не мешал девочке спать. У няни была особенная лампа: медная и тяжелая, с абажуром розового фарфора. За тем, чтобы от нее не воняло керосином, следила горничная Сюзанна – высокая крупная девушка с локтями цвета сырой баранины. Сюзанна была хорошей горничной, но иногда излишне суетливой. Когда она начинала суетиться, то неизменно роняла или смахивала что-нибудь на пол.

Из-за ширмы доносился еле слышный шепот: няня бубнила себе под нос во время чтения. Этот звук усыплял Селию, веки смежались…

Дверь отворилась, и вошла Сюзанна с подносом. Она старалась ступать бесшумно, но ее туфли ужасно визжали и скрипели.

– Простите, няня, я задержала ваш ужин, – сказала Сюзанна вполголоса.

– Тсс… – зашипела няня, – девочка уже спит.

– Да ее пушкой не разбудишь, – ответствовала горничная, с тяжелым и шумным сопением заглядывая за ширму. – Какая она милашка, правда? Моя маленькая племянница с ней не сравнится.

Сюзанна попятилась назад и толкнула столик. Чайная ложка со звоном упала на пол.

– Сюзанна, дорогая, нельзя ли осторожнее? – с мягким упреком попросила няня.

– Но я же нечаянно, – скорбно прогнусавила горничная.

Она вышла из комнаты на цыпочках, отчего ее туфли заскрипели еще громче.

– Няня, – позвала Селия.

– Что, моя дорогая? Что такое?

– Я не сплю, няня.

Няня будто не поняла намека.

– Нет, дорогая.

Пауза.

– Няня?

– Что, мое золотце?

– А что у тебя на ужин?

– Вареная рыба и пирог с патокой.

– О-о! – восторженно протянула Селия.

С минуту ничего не происходило. Потом из-за ширмы появилась няня – маленькая седая женщина в батистовом чепце, завязанном под подбородком. В руке она держала вилку с крохотным кусочком пирога.

– Если только ты обещаешь быть хорошей девочкой и быстро заснуть.

– Да!

Какое наслаждение! Кусочек пирога с патокой был у Селии на языке. Невероятно вкусно.

Няня исчезла за ширмой. Проглотив угощение, Селия отвернулась к стене и свернулась калачиком. Ирисы на обоях танцевали в отблесках каминного огня. Из-за ширмы доносилось усыпляющее бормотание и шелест. Довольная и умиротворенная, Селия уснула.

Селии исполнилось три года. По случаю дня ее рождения все пили в саду чай с эклерами. Селия съела один эклер, а ее брат Сирил – три. Сирил был уже большим одиннадцатилетним мальчиком. Он хотел взять еще одно пирожное, но мама сказала:

– Нет, Сирил, тебе хватит.

– Почему, почему, почему? – как всегда, захныкал Сирил.

Крошечный красный паучок пробежал через стол по белой скатерти.

– Смотрите, – сказала мама, – это счастливый паучок! Он пришел на день рождения к Селии. Значит, ей скоро повезет.

Селия сразу почувствовала себя центром внимания и очень важной персоной. Сирил, перестав клянчить эклер, спросил:

– Ма, а почему пауки приносят счастье?

Наконец Сирил ушел, и Селия осталась одна с мамой. Мама сидела напротив и улыбалась ей. Так ласково улыбаться умела только мама.

– Мамочка, расскажи сказку, – попросила Селия.

Селия обожала мамины сказки – это не были сказки о Золушке, Красной Шапочке или Мальчике-с-пальчик, которыми взрослые обыкновенно пичкают детей. Правда, няня иногда рассказывала об Иосифе и его братьях и Моисее в пустыне. Еще реже – о приключениях детей капитана Стреттона в Индии. Но мама!

Мама умела сочинять сказки о детях, принцессах, мышах, цветах, лошадях, фруктах – обо всем на свете! Единственным, что не нравилось Селии, было то, что мама никогда не рассказывала одну сказку два раза. Она говорила, что забывает их (этого Селия совсем не могла понять).

– Хорошо, – согласилась мама, – о чем?

От предвкушения восторга Селия затаила дыхание.

– О Светлоглазке, Длиннохвостике и сыре.

– Ну нет. Эту я уже не помню. Сегодня у нас будет новая сказка…

Мамины карие глаза задумчиво смотрели на Селию, нежное удлиненное лицо было очень серьезным, точеные ноздри тонкого носа подрагивали.

– Сказка о Любопытной Свечке, – объявила она наконец, выходя из задумчивости.