Александра Коллонтай - Свобода и любовь (сборник)

Вечер. Зимний. Морозный. Ясный. На небе звезды горят. Много их. А снег чистый, белый, новый. Улицы замел, на крышах, на заборах залег, деревья разубрал хлопьями пушистыми…

Идут с заседания Совета Василиса и Владимир. Октябрь позади. Теперь уже власть в руках Совета. Меньшевиков и правых эсеров повыперли. Остались одни «интернационалисты». Всем руководит группа. Влияние большевиков растет. Рабочие все с большевиками. Только одни буржуи против, да еще попы и офицеры. С ними Совет борьбу ведет. Еще не налажена жизнь, еще не улеглись революционные волны. В городе патрули Красной гвардии… Бывают и перестрелки. Но будто самое трудное позади…

Вспоминают Василиса и Владимир дни, когда «власть брали». Пекари Владимира тогда положение спасли. Решительные ребята! Владимир ими гордится. От них и в Совет прошел. Идут рядом Василиса и Владимир, на улицах тихо. Патрули Красной гвардии пароль спрашивают. И на Владимире красная повязка на руке, а на голове папаха, тоже в гвардию рабочую записался. Под пулями побывал. Вот и рукав прострелен у плеча… Васе показывает. Хоть и видались часто это время, а говорить не пришлось, все некогда.

Зато сегодня вышли вместе, не сговорившись. И сразу на душе праздник. Хочется много-много друг другу рассказать, будто старые друзья встретились, обо всем наговориться… А то вдруг оба замолчат. И будто тогда-то еще лучше… Радостнее, ближе. Васин дом прошли. Не заметили. Вот уж и околицы пригорода, сейчас огороды начнутся… Куда забрели! Остановились. Подивились. Засмеялись. Постояли, на небо поглядели. Звезды горят, переливаются. Хорошо! Легко так на душе. Молодо. Бодро.

– У нас в деревне часов не было, так мы по звездам время узнавали… Отец особенно хорошо звезды знал. Точка в точку время скажет.

Владимир рассказывает про свое детство. Семья большая, хозяйство крестьянское, бедное. Всего недохват. Учиться Володя хотел. А школа далеко. Сговорился сам с поповой дочкой, гусей у них пас, зато она его грамоте учила.

Вспоминает Владимир деревню, поля родные, перелески… И стал он весь вдруг нежный да грустный.

«Ишь какой он!..» – подивилась Вася. И стал он ей с этой минуты еще милее.

На Америку перескочил. Рассказывает, как туда подростком уехал, сам дорогу себе пробить решил. На транспортном судне два года проплавал. Потом в порту работал. В забастовке участвовал. Волчий билет дали. В другой штат уехать пришлось. Голодал. Пробавлялся работой, какая попадется. Уборщиком в большой нарядной гостинице был… Каких там богачей видел!.. И женщин!.. В тюлях, шелках, брильянтах… Швейцаром в модном магазине служил. Платили хорошо. Костюм с галунами. Ценили за рост и фигуру. Надоело. Уж очень кипело сердце злобой на всех этих богачей-покупателей!.. Пробовал шоферство брать. С богатым коммерсантом хлопка ездил по Америке, возил его в богатом автомобиле за сотни верст… И шоферство надоело. Тоже кабала!.. Через коммерсанта в хлопковое дело вошел, приказчиком стал… И курсы посещать начал, на счетовода… А тут революция! Все бросил, в Россию полетел. В организации еще в Америке состоял. В тюрьме побывал за столкновение с полицией. Коммерсант за него заступился. Ценил его как шофера. Знал, что анархист, а уважал. И руку ему подавал. Америка не то, что Россия!..

Любит по-своему Америку Владимир.

Ходили, ходили по улицам. Вася слушает, а Владимира не остановишь! Будто всю жизнь свою сразу Васе поведать хочет… Опять к калитке подошли, где Вася живет.

– А нельзя ли к вам зайти, чайку выпить, товарищ Василиса? – спрашивает Владимир. В горле пересохло… Да и спать неохота еще.

Подумала Вася. Подруга-то, наверно, уже легла.

– Ничего, разбудим! Втроем напьемся, веселее еще будет.

А и в самом деле. Почему не пригласить Американца? Самой жаль с ним расставаться. Такими друзьями стали…

Вошли. Самовар поставили. Владимир помогает.

– Дамам всегда помогать следует. У нас так в Америке принято…

Сидят за чаем. Шутят. Дразнят подругу, что с постели подняли и глазами со сна моргает.

Хорошо на душе у Василисы. Весело.

А Владимир опять об Америке рассказывает. Про тех женщин, красавиц, в шелковых чулочках, что в модный магазин в автомобиле приезжали, когда он в галунах и треуголке с пером у дверей за швейцара стоял. Одна ему записку сунула, свидание назначила… Не пошел! Он «баб» не любит. Возня!.. Другая – розу подарила…

Слушает Вася рассказы Владимира о красавицах-американках в шелковых чулочках, и кажется ей, что сама она становится все меньше, все некрасивее…