Виктор Розов - В добрый час! Гнездо глухаря

Искра.Слушаю. Вы говорите дико, но почти правду.

Ариадна( оживившись ). Да-да, главное – не переживать. Мне неприятно говорить вам, но… Я могу быть откровенной?

Искра.Попытайтесь.

Ариадна.Вы извините, он не любит вас и не любил никогда.

Искра.Ну, миленькая, ты этого знать не можешь.

Ариадна.Он мне сам говорил. Вы кормили его бутербродами, ввели в дом, и он в благодарность… Что такое любовь, он говорит, узнал только со мной!

Искра.Все?

Ариадна.В общих чертах – да. Еще он сказал, что у вас не может быть детей. Это его тоже мучит.

Искра.Я не знаю вас, еще не понимаю, что вы за человек. Я, знаете, могу даже предположить, что вы неплохой человек, потому что только очень наивный может вот так прийти и лепетать то, что лепечете вы. Или вы просто, извините, недоразвитая… Вы не боитесь Егора, Ариадна?

Ариадна.Я люблю его.

Искра.Об этом я уже догадалась. Не боитесь его?

Ариадна.Я не понимаю… Все девочки нашего курса от него без ума. Он личность!

Искра.А я боюсь… Очень боюсь… очень…

Ариадна.Я понимаю, вы ревнуете и можете наговорить на него…

Искра. Я ничего не буду на него наговаривать. Да и нечего… Вы любите цветы?

Ариадна.Да.

Искра.А музыку?

Ариадна.Конечно.

Искра. А детей?

Ариадна.Очень. Он сказал, что у нас будет трое.

Искра.Вы не будете любить цветы, вы перестанете слышать музыку, у вас не будет детей. Никогда. Он растопчет вас, вытрет о вас ноги и перешагнет…

Ариадна.Нет-нет! Я удивляюсь, как вы за все годы не поняли, какой это тонкий, глубокий человек! Да если вспомнить его жизнь, его мучения, через что он прошел…

Искра.Папа – шабашник, пьяница, барак, холод, голод…

Ариадна.Да-да…

Искра.Вы знаете, я вдруг начинаю сомневаться: а было ли все это в его биографии? Не сочинил ли он все это для удобства жизни?

Ариадна.Неужели у вас нет чувства сострадания?

Искра.Моя профессия требует этого качества…

Ариадна.Не будем друг друга мучить. Искра Степановна, скажите просто – отпускаете вы его или нет?

Искра.Значит, вы дочь Коромыслова… А кто начальник вашего папы?

Ариадна.У отца нет начальника, он подчиняется только Баранову.

Искра.У Баранова есть дочь?

Ариадна.Мы бываем у Барановых. У них две дочери.

Искра.Целых две! Не знакомьте Егора с ними ни за что. Он вас обменяет, сейчас же обменяет… Скажите откровенно: это Егор прислал вас поговорить со мной?

Ариадна.Нет.

Искра.Он!

Ариадна.Честное слово, ничего подобного. Он там, в Измайлове, и даже не знает, что я здесь. Стоит и ждет.

Входит Наталья Гавриловна.

Наталья Гавриловна. Что же ты, Искрочка, не предложишь гостье чаю? Пироги еще теплые… Я вас узнала, вы студентка Георгия Самсоновича, в тот раз приходили. Вы завтракали, деточка?

Искра.Эта деточка собирается стать женой нашего Егора. Пришла, чтобы меня об этом уведомить. Мы для него пройденный этап, мама. Впереди дом самого Коромыслова… Идите, Ариадна. Если вы его любите той любовью, о которой в книгах пишут, тогда все. Мои слова – в стенку горох. Пусть растопчет. Зато будет что вспомнить, верно? Но если у вас только легкий дурман… Вру, все вру. У меня у самой от одного его вида, от прикосновения голова кругом шла. Всех очаровал. Всех девочек вашего курса! Всех… В общем, хорошо, что вы пришли. Грубо, топором, «по-современному», как вы говорите. Но вы правы. Это я, набитая, все еще чего-то жду, пытаюсь вывернуться… А вы – бац, и готово! Я переживу, переживу! Я много езжу. И знаете, когда стучат колеса, когда вибрируют крылья самолета, закладывает уши и в коленях дрожит животный страшок… а рядом чужие люди, но почему-то тебе близкие и дорогие… Может, оттого, что все мы вместе висим в воздухе и это объединяет… Знаете, однажды я летела в Караганду, и что-то с самолетом сделалось в воздухе. Все это почувствовали, и все молчали. Сделалось тихо-тихо. Вспыхнула надпись: «Пристегните ремни!» Меня вдруг охватил ужас, я оледенела. Бортпроводница что-то объясняла ласковым, ровным голосом, но я не слушала, никто не слушал. И вдруг я увидела в проходе маленькую девочку. Она при качке обронила куклу, присела, подняла, стала гладить и целовать. А потом засмеялась и побежала к матери. Мать как-то поразительно светло улыбнулась ей. И мне стало стыдно за себя, за свой страх.