Андрей Битов - Нулевой том (сборник)

Мы не видели ее такой…

Тихо.

– Сережа! Приехал, сынок… – подошел Иван Модестович. Они обнялись. – Ты прекрасно выглядишь. Возмужал, возмужал…

– Вы тоже прекрасно выглядите, дядя Ваня.

– Я что… – польщенный и растроганный, Иван Модестович старается подчеркнуть свой орлиный профиль. Они странным образом похожи, Сережа и Иван Модестович… – Я свое отжил. Теперь вы… – милостивым жестом он как бы уступает место. – Вы, молодежь, ищущая, дерзающая… Какие бараны! – вспоминает и готовно вспыхивает он. – Ты бы видел, какие бараны!.. «Булыжник». Представляешь, он сказал – про орудие каменного века! Это мне напомнило один презабавнейший анекдот, бывший в мою юность, когда я поступал в Горный корпус… Был у нас в группе такой же баран, по фамилии Пирамидальный. И вот профессор по минералогии, старый еще профессор, он всех еще «господами» звал, говорит: «А это что за минерал, господин Пирамидальный?» А тот, надо сказать, ничего не знает и отвечает, вскакивая и вытягиваясь в струнку, он бывший вахмистр был: «Булыжник, господин профессор!» – Иван Модестович смеется, смахивая как бы слезу.

Екатерина Андреевна сильно недовольна, ревниво посматривает на них.

– Опять вы, Иван Модестович, со своими байками! Сережа с дороги, вот и чемодан еще не поставил, а вы ему про какого-то Пирамидального…

– Вот ты, Катиш, не веришь. А действительно, такая фамилия.

– Сережа, пошли в дом… – наконец стронулась со своего места и засуетилась Екатерина Андреевна. – Переоденешься, отдохнешь с дороги… А ты, Иван Модестович, погоди, погоди… – отстраняет, как бы отбирая Сережу, Екатерина Андреевна. – Сережа устал, он только приехал. Он ведь не на день приехал. Ты на сколько приехал?..

Сергей Андреевич делает неопределенный жест.

Они идут к дому. Обиженный Иван Модестович отстает.

Сергей Андреевич, в джинсах и без рубашки, пластично развалился в шезлонге, подставляя солнышку свой белый торс, позволяя маме незаметно любоваться собой. Екатерина Андреевна присела рядом на ступеньку крыльца.

– А как ее зовут?

– На́на.

– Нана́? Что за дикое имя?!

– Нет, На́на. Она полугрузинка.

– Экзотично. Русскую уже не мог найти? – говорит Екатерина Андреевна, скрывая тень недовольства под разыгрываемым недовольством.

– Трудно, – смеялся Сергей Андреевич. – Сердце – интернационалист.

– А вот твой двоюродный дедушка, дядя Вася, тот, что утонул в Японскую кампанию…

– Ты мне рассказывала… Это не он ли женился на японке?

– Да-да! – обрадовалась Екатерина Андреевна памяти сына. – Он был большой оригинал и негодяй.

– Нана – совсем русская, она и слова по-грузински не знает.

– Грузины бывают довольно красивы… У тебя есть ее портрет?

Сергей Андреевич готовно полез в куртку и протянул фотокарточку не без гордости.

Екатерина Андреевна разглядывала ее за его плечом, щурясь, отставляя, поджимая губы.

– И что, она действительно хорошо поет?

– Божественно, – объективным тоном говорит Сергей Андреевич.

Тут появляется нелепая фигура Ивана Модестовича с ломаным шезлонгом на плече. Екатерина Андреевна поспешно сует фотографию себе в карман.

– Примите́ муа, то есть пермитё, посидеть в вашем обществе?

– Это же совершенно сломанный шезлонг! – возмущается Екатерина Андреевна.

– Антр-ну, вы всегда что-нибудь прячете, когда я подхожу…

– Знаете ли вы что-нибудь кроме «антр-ну»?

– Жаме́. Так что вы спрятали?

Сергей Андреевич хохочет. Иван Модестович умудряется как-то разложить этот костер из палок.

– И ничего я не прятала! – обижается Екатерина Андреевна. – Я просто говорила Сереже, что он стал поразительно похож на Василия Константиновича.

– Японца?.. Опять вы расхвастались своими родственниками.

– Нет, правда, Сережа! – удивляется Екатерина Андреевна реальности собственной фантазии. – Ты действительно стал поразительно на него похож. С этой бородкой…

– Что ж, мода как раз сейчас и обернулась почти на век назад, – соглашается Сергей Андреевич.

– Я сейчас тебе покажу… – готовно поднялась Екатерина Андреевна.

– Что ты, мама, посиди, отдохни…

– Да мне совершенно не трудно. Принести тебе еще чего-нибудь… киселя ежевичного?

– Да нет же, мама. Я совершенно, совершенно сыт!

– Ежевика в Москве не растет… – Екатерина Андреевна скрывается в доме.

– Ну, как там у вас… – говорит Иван Модестович, важно закуривая, – делает уже кто-нибудь трансплантацию?