Андрей Битов - Нулевой том (сборник)

Варя хмыкнула.

– Это я ему мать навек, а он-то уже другой стал, он – не мы. Он с нами не живет, не будет он больше с нами. Он – гость. Я не знаю, с кем он там, а наверно – не понравился бы мне из них-то уж точно никто. Вот, скажем, директор наш новый, хороший человек… Вроде руки – ноги – голова, а вот чтобы сердце или душа… А Сережа ведь уже из них, а не из нас. Ты прости, что я так сказала: что ты ему не пара. Понять можно: у меня нет никого дороже… Только он бы и на мне не женился…

– На вас?!

– Ну, смех… Так говорят: если бы я была моложе… лет на пятьдесят.

Слышны автомобильные гудки.

– А вот и директор, легок на помине.

– Плясать, плясать, дражайшая Екатерина Андреевна! – приветствует ее директор, стоя у своего «газика» и помахивая телеграммой.

Екатерина Андреевна вырвала у него телеграмму и долго читала и читала.

Директор достал из «газика» обернутую в брезент коровью ногу.

– Еду… – шептала Екатерина Андреевна. – Господи, что за поколение! Куда еду, когда еду, даже кто едет – непонятно.

– Значит, понятно тому, кто едет, – смеется директор.

С разных концов поляны появляются Варя, Иван Модестович с корреспондентом, девицы… Варя останавливается в стороне, остальные приближаются к машине.

Солнце уже высоко. Во дворе Екатерины Андреевны кипит жизнь. Они с Варей возятся у летней, уже дымящей плиты, на которой высится огромный чугун. Директор копается в движке под навесом. Корреспондент неумело колет дрова. Иван Модестович наконец бреется, но с таким видом, что это самое сложное дело (он это делает на крыльце, чтобы не покидать общество). Девицы, с тем же самоваром, спускаются к речке, они хихикают и дурачатся: ведут его, как маленького ребенка, за две руки – толстенький такой, ковыляющий самоварчик. С реки достигает далекая песня. Медленно ползет паром. Летает и всем интересуется Клара.

У директора наконец завелся движок – жалкие на солнце, зажглись две лампочки: над крыльцом и под навесом. Тарахтение приглушило песню с реки, а корреспондент воспользовался этим, чтобы отложить топор. На ступеньку времянки, прислоненной к навесу, уселась Клара. Почти удовлетворенный качеством щек, заканчивает бритье Иван Модестович.

– Я с этим паромом поеду, – говорит безучастно Варя.

– Как хочешь, я не неволю, – Екатерину Андреевну, похоже, это устраивает. – Но ты вернешься?

Варя кивнула.

Корреспондент робко приближается к Кларе. Видно, ему очень хочется вступить с ней в контакт, но он боится спугнуть ее. Умная Клара, наверно, это прекрасно понимает.

– Ну что, красавица, ну что, умница… – умоляюще говорит корреспондент, подкрадываясь к вороне. Протягивает руку и прикасается к перилам, на которых та сидит. Клара переступает, но не взлетает. Осмелев, корреспондент робко прикасается к ее когтю, гладит.

– Умница, красавица… – говорит он умильно, не замечая за плечом наблюдающего за ним директора. Пытается погладить ее по голове – она возмущенно взлетает.

– Надо было ее по клюву погладить, – говорит директор. – Их надо ласкать по оружию – тогда они не боятся. Вы ведь правильно начали: когти – тоже оружие…

– Очень интересно… – говорит смущенный корреспондент.

«Держись, геолог, держись, геолог…» – доносится с реки все более нестройное и упорное пение.

Варя спускается к реке.

– Держись, геолог… – провожая взглядом Варю, иронично говорит директор. – Пора скрываться, пока не хлынули эти гунны. Хотите, провезу вас по заповеднику?

– С радостью! – Корреспондент подхватывает свою сумку.

– Екатерина Андреевна! Я поехал… – говорит директор.

– Вовремя, – смеется Екатерина Андреевна, кивая на реку. – Жду вас к ужину. И вас… – кивает она корреспонденту.

Толпа туристов, бренча котелками, сходит с парома. Все озираются друг на друга: кто приотстал, кто поджидает – толпа клубится, пока не замирает, сосчитанная по головам. Никто не смотрит на природу.

Наши девицы наблюдают, хихикая, с мостков, на которых сидят, болтая в реке ногами. Между ними – самовар.

Последним с трапа сходит Сергей Андреевич, с плащом и чемоданчиком. Машет Харитонычу. Тот улыбается, подмигивает – дергается, оживленный.

По контрасту с туристами, Сергей Андреевич как раз блаженно смотрит по сторонам, глубоко вдыхает, задирает голову – видит небо, видит перед собою усадьбу – глаза его туманятся…

– Сережа!..

Сергей Андреевич удивленно, застигнуто вздрагивает и оборачивается – Варя. Не то чтобы он ее не узнал, но, по-видимому, никак не ожидал здесь увидеть. Он как бы не готов ее видеть.