Хуан Гойтисоло - Остров

– Привет, – сказала она.

– Привет.

– Выпьешь что-нибудь?

Они пили чистое виски.

– Непременно. Еще одно виски.

– Неге is very bad. [8]

– Джеральд говорит, что здесь виски скверное.

Ее муж достал из кармана флягу.

– Do you want to drink? [9]

– Спасибо.

Я отпила несколько глотков из горлышка. Виски было явно лучше того, что продавалось в Испании, и приятно согрело желудок.

– Когда я его встретила, он пил вдвое больше, чем сейчас, – сказала Эллен. – Это была настоящая развалина, и мне пришлось положить его в клинику.

– Do you like it? [10]

– Yes, [11]…

– Он только и думал о выпивке. – Она была пьяна. – Это ужасно, правда?

– О да, – сказала я.

– Мужчина-алкоголик, это от-вра-ти-тель-но, правда?

– Да.

– Я спасла его от пьянства.

Подошел официант, и я заказала себе кампари. Джеральд и Эллен молча курили.

– А где Долорес? – спросила я.

– У нее свидание с продюсером в Малаге. Ты знаешь, что готовится фильм?

– Нет.

– Сегодня вечером мы идем в гости к Магде. Долорес сказала, что она тоже будет.

Джеральд пробормотал что-то непонятное. Официант принес, кампари, на которое Джеральд посмотрел с ужасом.

– Что он говорит?

– Глупости. Жалкий промышленник.

– Bad, bad. [12]

– Мне бы хотелось, чтобы он посетил музеи, Эскориал и Долину павших, но он не хочет идти один… Ты бы не смогла пойти с ним?

Я поблагодарила за любезное предложение и сказала, что это невозможно.

– В самом деле? – вздохнула она. – Ça serait si gentil de ta part… [13]

– Поищи другую женщину. Наверное, уговоришь кого-нибудь.

– Я ему об этом и толкую, – пробормотала Эллен. – Если бы он не был такой скотиной…

Когда время подошло к обеду, я взяла такси и вернулась домой. Дети играли в саду, а кошка стерегла клетку с канарейкой. Я нашла письмо от Энрике с газетной вырезкой, содержащей речь, кое-где подчеркнутую красным карандашом. За обедом я прочла ее. Речь была поистине бесподобной, и я оставила вырезку в комнате Рафаэля.

Меня сморил послеобеденный сон, и, немного вздремнув, я спустилась в сад погулять. Эрминия сказала, что ненадолго заезжал Рафаэль. Он переоделся, газетную вырезку я нашла на полу скатанной в трубку. Позвонила Долорес и просила меня прийти к Магде.

– А ты когда пойдешь? – спросила я.

– Подожди меня, – ответила она. – Я за тобой зайду.

Она появилась через несколько минут, и мы легли в тени акаций. Долорес сказала, что наша вилла – одна из самых комфортабельных в Торремолиносе. Лестница, по которой взбирался Роман, все еще была приставлена к стене, и на мгновение мне показалось, что слова Долорес прозвучали двусмысленно, но она тут же сменила тему разговора, рассказала о сценарии фильма и о том, как проводила Валлоне на аэродром.

– Когда Эллен узнает, она взбесится… Сегодня утром она сказала, что он ей понравился.

– Ба, Эллен нравятся все…

Эрминия принесла бутылку виски, и, пока я готовила питье, Долорес рассказала, что, прежде чем стать женой Джеральда, Эллен жила в Мексике с контрабандистом. «Она вышла замуж за Джеральда из-за денег и никогда его не любила». Я сказала, что женщины вроде Эллен родились, чтобы жить в одиночестве. «Все женщины родились для этого, – ответила Долорес – Дело в том, что мы с тобой дуры». Я думала, что она заговорит о Романе, но она сдержалась и с иронической искоркой в глазах спросила, нахожу ли я ее привлекательной. «Как привлекательной?» – «А так. Если бы ты была мужчиной, я бы тебе понравилась?» Я ответила, что да, – она была из тех немногих женщин, прикосновение которых было мне приятно, – и Долорес, засмеявшись, сказала: «Спасибо. Ты очень добра ко мне».

Дом Магды находился в конце Кариуэлы, и Долорес поставила машину под плетеным навесом. Дом был в андалузском стиле, с побеленными стенами и великолепными железными балконами. Между цветочными клумбами извивался шланг; виляя хвостом, к нам подошел сеттер. Посреди дорожки, покрытой утрамбованным щебнем, стоял мольберт с начатой акварелью.

– Смотри-ка, Веласкес, – прошептала Долорес.

Мы обошли дом и очутились на просторном и тихом дворе. Вдоль дома шла затененная жасмином галерея, здесь же был расположен бассейн, и в конце двора – прямоугольный газон с разнообразными кактусами, похожими на канделябры. Магда и три незнакомые женщины играли в карты. Увидев нас, она встала.

– Добро пожаловать.

Повиснув у меня на руке, в своем обычном порыве детской радости, она вдруг с крайне таинственным видом потащила нас в сторону.