Александр Солженицын - Раковый корпус

На втором году Перестройки главный редактор «Нового мира» С. П. Залыгин, будучи в Копенгагене, в интервью местной газете сказал, что намерен печатать «Раковый корпус». 3 марта 1987 г. эта новость дошла до А. С. Но уже 5 марта была опровергнута советским МИДом, а следом и Союзом писателей.

Однако Залыгин не отступился. Через год, 11 мая 1988 г., автору позвонили из «Нового мира» и от имени главного редактора спросили, согласен ли он на публикацию повести «Раковый корпус», а впоследствии и романа «В круге первом». В июне, будучи в Париже, Залыгин публично подтвердил своё намерение. А 27 июля отправил телеграмму, которая дошла до адресата только через пять дней: «Намереваемся публиковать Раковый Корпус Круге Первом Ждём вашего согласия предложения Новый Мир Сергей Залыгин» [50].

На следующий день, 2 августа 1988 г., А. С. ответил Залыгину:

«1 августа получил Вашу телеграмму от 27 июля. Благодарю Вас за усилия, предпринимаемые Вами для напечатания моих романов в Вашем журнале.

И “Корпус” и “Круг первый” я, конечно, с радостью отдал бы “Новому миру”, которому и предлагал их 20 лет назад.

Однако обвинение в “измене родине” (64 статья) мне было предъявлено – за “Архипелаг ГУЛаг”. За него я был силой выслан в изгнание, длящееся уже пятнадцатый год. За него людей сажали в лагеря. Невозможно притвориться, что “Архипелага” не было, и переступить через него. Этого не позволяет долг перед погибшими. И наши живые соотечественники выстрадали право прочесть эту книгу. Сегодня это было бы вкладом в начавшиеся сдвиги. Если этого всё ещё нельзя, то каковы же границы гласности?

Мой возврат в литературу, разрешённую на родине, может начаться только с “Архипелага ГУЛага” – притом без сокращений и не показным изданием (для Кузнецкого моста и для Запада), а реальным массовым тиражом, – так чтобы по крайней мере в любом областном городе СССР и по крайней мере в течение года трёхтомник можно было бы свободно купить. <���…>

После напечатания “Архипелага” не было бы никаких затруднений печатать в “Новом мире” и “Корпус” и “Круг”» [51].

Это авторское условие в конце концов было принято. В 1989 г. «Новый мир» публикует «Архипелаг ГУЛАГ» (№ 8–11), в 1990-м – роман «В круге первом» (№ 1–5). И следом – «Раковый корпус»: № 6, с. 4–116; № 7, с. 7–89; № 8, с. 21–107. Тираж от 2 710 000 экз. до 2 620 000 экз.

Первое книжное издание на родине автора подписано в печать 9 августа 1990 г.: А. Солженицын. Раковый корпус: Повесть. М.: Худож. лит., 1990. 464 с. 500 000 экз.

Павел Николаевич Русанов… – Отвечая на вопросы М. Г. Петровой, подготовившей издание романа «В круге первом» для серии «Литературные памятники», А. С. написал (24 декабря 2004): «Русанова я никогда не видел (он лежал в палате до меня) – и он, и вся семья его сочинены» [52].

…во всей республике… – Действие повести сосредоточено в Ташкенте – столице Узбекистана.

…доктор Донцова… – Под этим именем выведена в повести заведующая лучевым отделением Ташкентского мединститута Лидия Александровна Дунаева (1906–1989), работавшая врачом с 1931 г.

В письме Н. И. Зубову из Ташкента (17 января 1954) А. С. сообщает: «…зав. лучевым отделением – пожилая женщина, толковая баба, специалист по семиномам, но она как-то не снисходит до обсуждения методов лечения <���…>» [53]

…на их голубеньком «москвичике»… – Здесь – «Москвич-400», четырёхместный легковой автомобиль, серийно производившийся на Московском заводе малолитражных автомобилей с 1947 по 1954 г. Четырёхцилиндровый двигатель мощностью 23 л. с. позволял развивать скорость до 90 км/ч.

…в застиранных бумазейных халатах… – Бумазея – мягкая хлопчатобумажная ткань с начёсом на одной стороне. Хорошо сохраняет тепло.

Начиная с этих неопрятных халатов всё было здесь для Павла Николаевича неприятно… – В телеинтервью на литературные темы с Н. А. Струве (Париж, март 1976) А. С. говорил об использовании собственного опыта даже при изображении чуждых ему персонажей: «Я описываю Русанова – человека совершенно мне противоположного во всём, но, например, то отвращение и испуг, которые он испытывает, входя в онкологический диспансер, – конечно, там есть элемент автобиографический, да всеобщий. В этом и состоят возможности искусства, что человек использует собственный опыт для точной угадки и воссоздания всяких других людей» [54].

Одна из первых читательниц 1-й части «Ракового корпуса», сотрудница ЦГАЛИ Елена Михина, посчитала, что в отношении к Русанову автору «изменила человечность», и посоветовала воспользоваться приёмом К. С. Станиславского: «у негодяя – искать хорошее» [55]. А. С. ответил: «Совет искать у негодяя, где он хороший – труден для сердца, а иногда опасен и для истории: доискиваются до того, что и негодяя не остаётся. Вспоминая смерти жертв, я просто не могу писать о Русановых с симпатией» [56].