Александр Солженицын - Раковый корпус

Я настаиваю на опубликовании моей повести безотлагательно!» [40]

Заседание секретариата правления Союза писателей в ответ на это письмо состоялось 22 сентября под председательством К. А. Федина и длилось больше пяти часов: началось в час и окончилось после шести. Присутствовало свыше тридцати секретарей СП. А. С. объяснил, что отправил своё настоятельное письмо секретариату, чтобы ускорить публикацию «Ракового корпуса» и тем самым предупредить его утечку к западным издателям. Секретари же для дискредитации А. С., как по команде, сворачивали на его пьесу «Пир победителей» (1951), сочинённую устно на общих работах в Экибастузском лагере, никем не читанную, пока её не захватили при обыске сотрудники КГБ и не стали распространять. От А. С. требовали публично выступить против шума на Западе вокруг письма IV Всесоюзному съезду писателей. Но А. С. настаивал на том, что не может выступать по поводу ненапечатанного письма, ни один пункт которого даже не начал исправляться. Никаких результатов обсуждение не дало.

Но после секретариата Твардовский написал А. С.: «Практически мой вывод такой, что мы готовы заключить с вами договор, а там видно будет» [41].

18 декабря 1967 г., после ещё одного безрезультатного разговора в Союзе писателей Твардовского и А. С. с секретарями правления К. В. Воронковым и С. В. Сартаковым, Твардовский сказал автору «сдержанно-торжественно:

– Запускаем “Раковый” в набор! Сколько глав?

Договорились на восемь» [42].

«…не погнушался Твардовский пойти сам и в типографию “Известий”, – заметил А. С., – и там дал понять какому-то начальнику, что с “Корпусом” – не самоуправство, а есть такое мнение , и надо поторопиться. И партийный начальник, не представляя же подобной дерзости в другом партийном начальнике, так поторопился, что <���…> к исходу следующего дня принесли в редакцию пачку гранок, и я <���…> тут же провёл и корректуру» [43].

Но предназначавшиеся для первого номера «Нового мира» за 1968 г. начальные главы «Ракового корпуса» не были пропущены, и Твардовский пишет 7–15 января 1968 г. письмо первому секретарю правления Союза писателей К. А. Федину:

«О “Раковом корпусе”, между прочим, мне хочется сказать запомнившимися мне словами одной старой, но мудрой книги: “Если книга возвышает душу, вселяя в неё мужество и благородные порывы, судите её только по этим чувствам: она превосходна и создана рукой мастера”.

<���…> Роман, задержанный сейчас в стадии набора первых восьми глав, предназначавшихся для январской книжки “Нового мира”, становится во главе очереди задержанных (хотя никем не запрещённых) таких крупных и ценных произведений, как “Сто суток войны” К. Симонова, роман А. Бека “Новое назначение”, работа Е. Драбкиной, посвящённая последним годам жизни В. И. Ленина, “Зимний перевал”, – перечень можно было бы ещё продолжить.

Опубликование “Ракового корпуса”, которое само по себе явилось бы событием литературной жизни, рассосало бы образовавшуюся из задержанных рукописей “пробку”, как это бывает на дороге, когда головная машина тронется. Это было бы бесспорным благом для советской литературы на нынешнем её, скажу прямо, кризисном, весьма невесёлом этапе, разрядило бы атмосферу глухой “молчанки”, тяжёлых недоразумений, неясности, бездейственного выжидания…

И всё это теперь зависит целиком от Вас, Константин Александрович, – только от Вас, потому что Секретариат, конечно же, поддержал бы Вас, если бы Вы, хоть со всеми необходимыми оговорками, сказали бы по вопросу об опубликовании только те слова, которые, собственно, уже сказали на Секретариате при обсуждении “Ракового корпуса”: « на усмотрение редакции “Нового мира” . <���…>

Ответственность, какую Вы, Константин Александрович, нынче берёте на себя во всём этом деле, имеющем такие болезненные симптомы на будущее нашей литературы, очень велика, и не думаю, что она Вам легка. Не думаю, что с лёгкой душой Вы будете дописывать и отделывать заключительные страницы Вашего “Костра”, имея прямое касательство к погребению в нетях законченной вещи как-никак товарища по перу, писателя, к судьбе которого обращены симпатии огромной массы читателей и чьё присутствие в нашей литературе сегодня, вообще говоря, трудно переоценить» [44].

Увы, никакой поддержки от Федина Твардовский не дождался. И набор первых глав «Ракового корпуса» был рассыпан. Но по договору автору повести полагался аванс. «Мне продлило это денег почти на два года жизни, – отозвался А. С., – важных два года» [45]. Но и только.