Александр Володин - С любимыми не расставайтесь! (сборник)

– И замолкни. И пей, – повелел отец жениху.

– Еще вопрос. Почему эта Дульсинея называется Тобосская? – не унимался жених.

– Дульсинея Тобосская, это верно, так она называется, – сказал Санчо.

– Значит, она живет в Тобосо?

– Раз Тобосская, значит, в Тобосо, где же ей еще жить?

– Мало ли в Тобосо девушек. Не наше дело в этом разбираться, – возмутился отец.

– Но у такой знатной дамы должен быть дворец в Тобосо. Почему-то о нем ничего не известно, – настаивал жених.

Санчо был озадачен:

– Действительно, чем бы это объяснить?

– Это я вас спрашиваю, чем бы это объяснить?

– Дай человеку поесть, – вмешалась мать.

– Это жених нашей дочери. Дотошный парень, – обозлился отец.

– И все же прошу ответить на вопрос. Ибо это кровно меня касается. А также и всех остальных. Только все делают вид, что это их не касается. А я не хочу делать вид. Кто же такая эта знатная дама из Тобосо? Ее нетрудно здесь отыскать, – каменея, сказал жених.

– Как же ее отыщешь, если она была превращена в невоспитанную сельчанку! В заколдованную, оскорбленную, униженную и подмененную! И вот почему я буду всечасно ее оплакивать. Ибо только благодаря несравненной Дульсинее село наше станет знаменито и прославится в веках, подобно тому, как Трою прославила Прекрасная Елена.

– Постойте, тогда уж не надо отвлекаться. Это господин ваш был, как говорят, помешан, но вы же, слава богу, в здравом уме? Вы упомянули здесь презренную крестьянку, в которую ваши недруги превратили Дульсинею. Тогда расскажите нам про эту крестьянку, и дело с концом. Если бы она сейчас попалась вам на глаза, вы бы ее узнали? – спросил отец.

Санчо уже охмелел:

– Еще бы! Я распознал бы ее на расстоянии полета копья. Едва мы с господином выехали из лесу, как вместо нашей принцессы, которая вот только что восседала передо мною на иноходце, к нам приближается поселянка на ослице! «Ах, мошенники! – кричу. – Эх вы, волшебники зловредные! За что же вы так нам досаждаете?» Я спешился, взял за недоуздок осла той поселянки, в которую обратилась Дульсинея, и сказал: «Королева, принцесса и герцогиня красоты! Вот блуждающий рыцарь Дон Кихот Ламанчский стоит рядом со мной как столб, сам не свой. Это он замер перед лицом великолепия вашего!..» Тут и он опустился рядом со мной на колени и устремил смятенный взор на ту, которая была королевою и герцогинею, хотя и выглядела деревенской девкой, к тому же не слишком приятной наружности и с родимым пятном над губой.

– Вы сказали – с родимым пятном? – встрепенулась мать.

– Над губой было пятно.

– Вот здесь? – спросил отец.

Санчо повернулся так, чтобы припомнить.

– Здесь.

– Да это же Марсела! – ахнула мать.

– Батрачка Марсела со своими сестрами ехала на базар! – воскликнул и отец.

– Они еще рассказывали, как их напугали двое умалишенных!

Отец и мать накинулись на жениха.

– Сообрази, кто такая Дульсинея? Теперь успокоишься, изверг?

– Теперь успокоюсь, – сказал жених.

– Наконец-то, – сказал отец.

– Знали бы вы, какую он тут затеял свару, – поддержала его мать.

– Ну, чтобы совсем уж хорошо покончить, – продолжал жених, – пускай Санчо Панса нам скажет, почему в книжице про хитроумного Дон Кихота указано, что Дульсинея – это дочь зажиточного крестьянина из Тобосо, а по имени эта девица – Альдонса!

Как гром прозвучала его речь. Вздрогнул отец девушки. Окаменела мать. Не поднимая глаз, сидела Альдонса.

– Откуда ты это взял? Ты и читать-то не умеешь! – вскричал отец.

– Я специально ездил в Толедо, и там один бакалавр мне это сказал.

– Мало ли что сказал бакалавр! Не мог настоящий идальго прельститься и совершать приключения ради деревенской девки, которую и замуж-то никак не выдать! Да посмотрите на нее хорошенько! Ну, похожа ли она на прекрасную Дульсинею или на что-либо подобное? – взывала мать.

Санчо долго молчал, понурясь над пирогом. Потом поднял голову и в первый раз осторожно, искоса посмотрел на хмурую Альдонсу и сказал:

– Она.

Жених расхохотался.

– Прошу прощения, Санчо, но тут уж начинается какая-то путаница, – сказал отец.

– За что же вы возводите на нее напраслину? Девушка послушная, проворная. Утром – другие еще кофе пьют – она уже на рынок, продаст зелень – бегом обратно, подоит корову – в город с молоком, – поддержала его мать.

– И сошьет, и побелит, и медную посуду почистит.

– За что же вы ее порочите!

– Если вам что-нибудь нужно, – скажите, не обеднеем, у нас и козы доход приносят, и с виноградом не внакладе.