Александр Володин - С любимыми не расставайтесь! (сборник)

– Вот так, вот…

Комната дочери. Матрас на полу, гитара, запасное колесо к мотоциклу.

– А почему я должна вешать в комнате то, что мне не нравится! – возмущалась дочь.

– А потому, что нельзя быть эгоисткой! – возмущался отец. – Нельзя только брать! Надо что-то и отдавать!

– А я как раз не беру, а отдаю. На!

Она сунула отцу свернутые занавески.

– Лена, перестань дурачиться. Сейчас же повесь занавески и вернись в институт! Неужели тебе не жалко мать? Посмотри, до чего ты ее довела! Это уж, не знаю, садизм какой-то!

– А может быть, это не я ее довела? – сказала дочь.

– Что ты имеешь в виду?..

– Да мне к вам приходить неохота! У вас там нежилая атмосфера! Отрицательные биотоки носятся!..

Бузыкин стоял в телефонной будке.

– Алла, я сегодня не смогу прийти.

– Почему?

– Тут такие дела…

– Приходи после дел.

– Будет поздно. Я тебе завтра позвоню, тут уже стучат…

Билл бежал гордо, гарцуя, как цирковой конь. За ним тянулся Бузыкин. Прохожие провожали их взглядами.

– Темп, Андрей! Темп! – покрикивал через плечо профессор.

– Пошел к черту, – бормотал Бузыкин.

Нина, войдя в прихожую, замерла. Все было загромождено стульями. Билл работал на углу столика, на кухне.

– Здравствуйте, Билл! Что происходит?

– Маленький рас-кар-даш!

Она прошла в комнату. Мебель была сдвинута, шторы сорваны с окон, книги свалены на тахту. Бузыкин стоял на стремянке, оклеивал стену газетами.

Нина села на стул, не понимая еще, чем это ей грозит.

– Решил переклеить обои, – сказал Бузыкин. – А то слишком мрачно. Посмотри там. Других не было.

Ничем это не грозило ей. Наоборот…

– Эти? – спросила она.

– Да.

– Красивые…

Смотрела на мужа благодарно.

Бузыкин проводил занятия. Хмуро смотрел в листок студенческой работы.

«– Ну что ты на меня так смотришь, дружище? Думаешь, мне легко, парень? – малодушно сказал он Смиту и потом бегал от него и убегал…» Извините, Лифанов, но это подстрочник, а не перевод.

– Почему это подстрочник? – обиделся Лифанов.

– Вот, скажем, у вас тут написано «убегал». И рядом «бегал». Неужели так трудно поискать что-нибудь еще? Прошу вас, – обратился он к студентам, – припомните родственные слова.

– Мчаться, – предложила студентка.

– Припуститься.

– Носиться.

– Удирать.

– Улепетывать.

– Драпать.

– Драпать. Допустим. Как именно драпать? Лифанов.

– Ну… быстро. Не знаю.

– Кто больше?

– Во весь мах.

– Во всю прыть.

– Во весь дух. Во весь опор.

– Еще?

– Дунуть, дернуть.

– Унести ноги. Дать стрекача.

– Опрометью. Без оглядки. Сломя голову…

Бузыкин глянул в окно – у ворот стояла Алла. Лицо его сразу утратило волевой склад.

На институтском дворе было тихо. Осень перекатывалась по деревьям.

Студентки стояли у стены, как подсолнухи обратив золотые головки к солнцу.

Он подошел к воротам.

– Алла?

– Да, Алла. Ты здоров?

– Здоров.

– Ты меня бросил?

– Понимаешь, так сразу все навалилось – и институт, и перевод мой, и Билл…

– Но хоть позвонить ты мог? Всю неделю как привязанная сижу у телефона. В магазин боюсь выйти, вдруг ты позвонишь?..

Рядом остановилась машина Шершавникова.

– Здорово, Бузыкин! – крикнул он.

Бузыкин поздоровался.

– Могу подвезти. Вам куда?

– Спасибо, не надо.

Шершавников оглядел Аллу.

– Наша? Что-то никогда не видел.

– Чужая, – сказала Алла.

– А то могу. Вам в какую сторону?

– В другую, – сказала она.

Шершавников подмигнул Бузыкину и уехал.

Алла протянула руку:

– Прощай, Андрюша.

Он хотел было задержать ее, но она вырвала руку и пошла прочь.

– Алла, подожди, дай же мне сказать!

– Не надо, Андрюша. Ты – как тот хозяин, который жалел собаку. И отрубал ей хвост по кусочку. Это больно…

Бузыкин смотрел ей вслед.

– Андрей Павлович!

Бузыкин обернулся. За ним стоял Лифанов.

– Помните, в прошлом году вы мне поставили незачет?

– Да, помню.

– А теперь мне стипендию не дают. А ведь то было в прошлом году, а не дают в этом. Они говорят, если вы поставите, тогда дадут. А я вам сдам, вы только поставьте!

Он положил раскрытую зачетку на портфель, протянул ручку.

Бузыкин подписал и ринулся за Аллой.

Алла услышала позади визг тормозов, оглянулась.

Бузыкин стоял на мостовой перед микроавтобусом. Он потрогал рукой голову, посмотрел на руку – нет ли крови.

Водитель выскочил из кабины, завопил:

– Ты что, водохлеб слепой, не видишь, куда идешь?