Артур Гриффитс - Пассажирка из Кале (сборник)

Леди, так называемая миссис Блэр, бежала со всем своим багажом вместе не только с полковником, но и с вероломным Жюлем л’Эшелем. Он перехитрил меня. Последние сомнения отпали, когда я ринулся к двери купе и обнаружил, что она заперта. Тогда я начал трезвонить в электрический звонок, но ответа так и не дождался. Открыв окно, я высунул голову и стал звать на помощь. Никто не откликнулся. Только двое ленивых носильщиков подошли поинтересоваться, что случилось, и, получив ответ, заявили, что это их не касается. Мол, ключей у них нет, верно, произошла какая-то ошибка, проводник все объяснит, когда вернется, и мне нужно просто дождаться его.

Наконец вернулся Жюль. Неторопливой походочкой он подошел к поезду со стороны ресторана и, усмехаясь, остановился прямо под моим окном.

– Что случилось? Заперты? Не может быть! Кто бы это мог сделать? Я узнаю. – Говорил он медленно и невозмутимо.

– Нет, нет. Сначала выпустите меня. У вас есть ключ. Я сразу понял, что это ваших рук дело. Я должен выйти, иначе они сбегут, – закричал я.

– Вполне может быть. Я бы даже сказал, они наверняка уйдут. Это была идея полковника. Лучше поговорите об этом с ним в следующий раз, когда увидитесь.

– Я думаю, этого не случится. Он не собирается возвращаться.

– Ошибаетесь. Они вернутся до отправления поезда, можете не сомневаться. И вы сможете с ним поговорить. После этого мы вас выпустим. – Этот предатель смеялся надо мной. – Да вот он идет. Скоро поедем.

Тут я увидел, что последний шанс успешно выполнить мое задание исчез безвозвратно. Я опять начал кричать и требовать, чтобы меня выпустили, но в ответ услышал лишь смех. Работники вокзала хотели вмешаться, но Жюль ответил им вместо меня, красноречивым жестом показав им, что я пьян и что он сам займется мною.

Я упал духом. Поезд уже начал отъезжать, когда, к моей неописуемой радости, я увидел Людовика Тайлера. Он вышел на платформу и, узнав меня, бросился бежать с криком:

– Фальфани, Фальфани!

– Не думайте обо мне! – закричал я ему. – Я не могу выйти и поеду дальше. Теперь вы принимаете ее. Она в ресторане. Узнать легко, она в длинном пальто, с горничной и ребенком. Вон она, у двери стоит! Уходите, не показывайте ей, что со мной разговариваете. Она не должна знать, что мы действуем сообща. Надеюсь, она еще не заметила. Уходите. Но держите меня в курсе. Телеграфируйте в Люцерн о своих действиях. Вторую телеграмму шлите в Гешенен на телеграфную станцию, я получу или одну или обе. Укажите, куда мне отвечать и где я смогу присоединиться к вам.

Столь своевременное появление коллеги несколько смягчило для меня удар. Сам я потерпел неудачу, но надеялся, что Людовик Тайлер под моим руководством подхватит след и продолжит мою работу. Вскоре, после первых его указаний, я мог снова вступить в игру.

Пока что меня больше всего интересовало, не оказались ли появление Тайлера и наш с ним разговор замеченными другой стороной. Если бы полковник узнал, что след его подруги взял кто-то другой, он бы наверняка сразу вышел из поезда, чтобы помочь ей. Но он не вышел. Я ясно слышал, как он разговаривал с Жюлем в соседнем купе. Пока мы ехали, я посчитал хорошим знаком то, что они не спешили меня освобождать. Никто не приходил ко мне до тех пор, пока мы не проехали Ольтен, первую после Базеля остановку, где я мог бы выйти и вернуться. Это означало, что они по-прежнему считают меня главной угрозой и не подозревают о существовании Тайлера.

Я посмеивался в кулак, но в не меньшей степени вознегодовал, когда Жюль л’Эшель с полковником пришли освобождать меня.

– Вы заплатите за это! – горячо вскричал я. – Вам это будет стоить места, л’Эшель, а вы, полковник Эннсли, пойдете под суд. Вы нанесли мне ущерб и будете отвечать за свои незаконные действия.

– Пф! Зло, которое вы можете сделать, ничто по сравнению с тем, что вы могли натворить, – возразил полковник. – Мы это как-то переживем. Пока что я вас перехитрил, и это главное. Теперь вы не сможете преследовать несчастную женщину.

– Несчастную женщину? Да вы хоть знаете, кто она?

– Конечно, знаю, – с наглым видом ответил он.

– Она проговорилась? Сама рассказала? А она не из робкого десятка. Да что тут удивляться после того, что она сделала.

– Замолчите! – взорвался он. – Если скажете еще хоть слово против этой леди, я вам все кости переломаю.

– Я ничего не говорю. Об этом все говорят. Это было в газетах. Вы должны были читать. Ужасная история. Неслыханное вероломство… Подлость… Бессовестное предательство…