Владимир Орлов - Истощение времени (сборник)

Букварь посмотрел на Эдика. От него остались только плечи, руки на руле и голова. Как в фокусах Кио. Букварю стало смешно. Он захохотал.

– Надо мной? – серьезно спросил Эдик.

– Над Канзыбой! Чувствуешь, испугалась!

– Чудной ты, – сказал Эдик.

Вода отступала, опускалась, убегала из кабины. Теплее от этого не становилось, но стало веселее. Трактор подбирался к берегу, к серой галечной плеши в ржавых острых камнях. Эдик уже не был таким серьезным и собранным и начал ворчать:

– А теперь еще плестись в Кошурниково и там плавать…

Он ворчал, ругался и вспоминал, в каком симпатичном доме жил в Кунцеве, с палисадником и телевизором, и как удобно было ездить на работу в Москву в утренней переполненной электричке.

Трактор вылез из Канзыбы и, усталый, поработавший, замер на гальке. Букварь высунулся из кабины и сказал Канзыбе:

– Ну привет!

Слева, сбоку, по откосу бежал шофер. Он тащил сапоги и сухой ватник. Он, наверное, бежал так все время, потому что вчера, когда Букваря утягивала Канзыба, он тоже видел бежавшего шофера.

– Все в порядке! – закричал Букварь. Он боялся, что лицо шофера снова станет несчастным и унылым, и кричал поэтому бодро.

– Я тебя все ждал и ждал, – виновато начал шофер, – я уж тут поставил машину у съезда и все ждал… Я уж не спал… За тебя испугался…

– А Кустов твой – сволочь, – сказал Букварь.

– …Я тебя сейчас с ветерком доставлю…

– Да? – спросил Эдик. – С ветерком? Вдоль Канзыбы? Возвращайся-ка ты домой и ложись на лежанку! Я его отвезу. Там теперь только трелевочный пройдет.

Теперь, когда спало напряжение, Букварь снова почувствовал температуру, и снова его стало знобить, и он обмяк, и прислонился к стенке, и рассеянно слушал далекий разговор.

– А может, – расстроенно сказал шофер, – я смогу по насыпи…

По насыпи шагали слоны.

Слоны были разноцветные: голубые, зеленые, красные и оранжевые, как жарки. Слоны шагали, и после каждого их шага на насыпи оставались шпалы. Букварь попытался пересчитать слонов. Но у него ничего не получилось. Он не хотел, чтобы слонов оказалось семь. Семь слонов стояли на комоде его суздальских соседей Мышлаковых и обозначали счастье.

Синий слон сплюнул, выругался, сказал: «Хорошенького помаленьку!» – и сошел с насыпи. Букварь крикнул ему: «Погоди!» Слон обернулся, и тогда Букварь увидел, что у него нет хобота, а лицо – Бульдозерово. Только уши болтались, слоновьи и синие.

Букварь бежал за слоном, за синими ушами, бежал долго, и, когда догнал, на Бульдозеровом лице вырос синий хобот и отбросил Букваря назад.

Слон хохотал, стоя на задних ногах, подперев передними круглые бока, хохотал и орал на всю тайгу: «Все вы такие! И Николай такой!»

И тогда Букварь вспомнил, куда он шел. Он побежал. Замелькали перед его глазами ветви, коричневые стволы, мокрые мелкие листья. Букварь спешил, топал сапогами, несся, сжав кулаки. И тут встала на его пути Канзыба.

Противоположного берега не было видно. Вода, переваливаясь через камни, стирала траву и цветы, мчалась на Букваря, готовая схватить его и бросить на дно. Букварь пятился, стукался о камни, и, когда ржавая вода была уже в двух метрах, он споткнулся еще раз и упал, опрокинувшись на спину.

Он увидел: рядом на камне сидел худой Дьяконов в жестяном плаще с удочкой в руках и ловил в Канзыбе рыбу.

«Я ловлю не рыбу, – обиделся Дьяконов, – у меня на леске магнитофон. Я записываю рыбьи разговоры. Утром мне повезло. Утром рыбы пели. Я прокручу пленки в концертном зале. Мы живем, заткнув уши ватой. Видишь, у тебя торчит вата?»

Дьяконов нагнулся и стал вытаскивать вату из ушей Букваря. Он вытаскивал долго и красиво, как фокусник. Потом он начал тащить вату у Букваря изо рта. И тут Букварь увидел, что это никакой не Дьяконов, а самый настоящий Зименко, да еще в чем-то белом. «Ничего себе горлышко, – сказал Зименко. – У него ангина. Просто ангина. Она пройдет».

Вата вытягивалась и вытягивалась вверх и где-то высоко-высоко превращалась в жарки. Цветы собирались вместе в оранжевую кучу и висели над землей круглым теплым шаром.

Шар покачивался, словно танцевал, и пел шепотом: «Ты хотел говорить с Николаем, ты хотел…»

Букварь вскочил и побежал снова. Он увидел Николая. Николай сидел на скале, на самой ее вершине, на каменной тарелке, в шинели, свесив ноги в начищенных сапогах. Букварь подбежал к скале и начал карабкаться по камню. «Три точки. Не забудь про три точки». Сверху говорил репродуктор. Букварь лез вверх, иногда помогал себе зубами. Над ним висели сапоги. «Все такие!» – заорал где-то сзади Бульдозер. Букварь обернулся и вдруг понял, что сорвался и летит вниз. Он летел со свистом и кричал, знал, что сейчас врежется в землю, в деревья, в камни. Но земля не приближалась к нему. Наоборот, она уплывала от него, становилась все меньше и меньше, превращалась в голубой шар размером с арбуз.